Красноярск, лето было, я искал работу.

Хоня Кремер жил в этом доме до войны. Во время войны ни его жена с детьми, ни родители не успели уехать из Краснополья, и все погибли в гетто. Вернулся он один в свой старый дом на краю местечка. Единственный, кто ждал его дома, был их довоенный кот Лантух. Так его назвал сынок Хони Наумчик. На идиш «лантух» — это «черт-проказник», вроде домового, и кот был именно таким домашним проказником. Чего только он ни вытворял: и забирался в кастрюлю, и утаскивал кусочек гефилте фиш буквально из-под рук, и охотился за соседскими цыплятами. Лантух ис лантух, - успокаивала всех после проделок кота Хонина мама Рива-Клара, - вoс эр тут, эр тут! Эр а кохлэфл! Эр крыхт ву мэ дарф ун ву мэ ви дарф ныт!». Когда Хоня вошел в дом и, бросив на пол свой солдатский мешок, сел за стол, то услышал знакомое мяуканье, и откуда-то из-под печки появился облезлый, худой, весь в саже Лантух. Сделав два шага, он остановился и удивленно стал рассматривать Хоню, не зная, верить своим глазам или нет. Потом он прыгнул на стол, прошелся по нему и подставил спинку под руку Хоне. Когда-то он вот так подставлял спинку Наумчику. Хоня погладил кота по спине и, вынув из кармана кусочек хлеба, протянул ему. Кот не заурчал, как когда-то, а просто схватил хлеб и стал жадно кушать его. Наверное, это был у него первый послевоенный хлеб. Прямо за домиком начиналось поле, вдали за полем виднелся лес, и улица переходила в проселочную дорогу, которая вела в этот лес. А перед лесом был ров, в котором убивали евреев, в котором лежала и вся Хонина мишпоха. Хоня все время надеялся, что кто-нибудь построит рядом с ним дом и он не будет жить на краю, но почему-то никто не строился в этом месте. Со стороны поселка рядом с домом Хони было тоже пусто: стоял заброшенный дом, в котором, когда Хоня вернулся с фронта, никто не жил. До войны здесь жил Трофим, бухгалтер молокозавода. Во время войны он стал полицаем и, как рассказывали, особо отличился, убивая евреев. Как говорили на суде, он убивал детей, разбивая их головки о забор. Его осудили на 25 лет. И дом его стоял заколоченным и пустым. Семья Трофима, боясь людского гнева, переехала после войны в дальнюю деревню, где у них была родня. Они пытались дом продать, но никто не решился покупать это проклятое место. Хоня сначала тоже хотел продать свой дом и перебраться куда-нибудь подальше и от дома палача, и ото рва, но и на его дом не нашлись покупатели, и он остался в нем жить. Вернулся он с войны не стариком, и местные вдовушки посматривали на него с надеждой, и даже местный неофициальный ребе Борух-Шлома как-то остановил его и поговорил на деликатную тему, сказав, что жизнь течет, старое не вернуть. Хоня согласился с ним, но в конце разговора сказал...

Я скажу так, нужно искать работу http://uznajtut.ru/как_найти_работу_студенту/. Не будет времени о бреде всяком думать, а мерзких типов хватит всегда и везде