Хорошо ли было при Сталине жить? Если хорошо, то кому? А если плохо, то тоже кому?

Хорошо было жить только партийному руководству, которое имело всевозможные привилегии - просторные квартиры, дачи, личных водителей, доступ к иностранным товарам.
Простой народ жил впроголодь и в постоянном страхе за свою жизнь.

В любое время есть те кто счастлив и те кто страдает...

да ну его.. лучше о нем знать из учебников чем жить в одном времени.

- Вот не пойму… Почему при Сталине ракетами занимался ракетчик Королев, а не журналист-неудачник? А, скажем, атомным проектом рулил талантливый физик Курчатов, а не выскочка-киндерсюрприз? А министром обороны почему-то был профессиональный военный, а не бывший строитель…
- Это тиран так куражился над страной.

украинцам .. Сталин дал им территорию, наплодил на ней украинцев и утвердил украинскую мову

Стране - хорошо, а предателям, власовцам, бандеровцам - плохо

Лизоблюдам жилось хорошо. Самый яркий пример подобных созданий - это семейство Михалковых-Кончаловских. Царю лизали и жили хорошо. Коммунякам прислуживали и жили отлично, даже после службы у нацистов в СС (!!!) продолжали выступать и книги писать, потому что были шикарными СЕКСОТАМИ.
В своей книге "Низкие истины" Андрон Кончаловский описывает, что в 30-е годы они жрали семгу и пармезан, пили французское вино и ждали прихода нацистов.
Паскудные людишки и сейчас живут хорошо. Хотя против Путина начали выступать, что странно. Чуют что-то?)

При Сталине радости было больше. Радовались всему. И одежде и еде и жилью и жизни. Сейчас всего навалом и радости нет...

"И вот как бывало, картинка тех лет. Идёт (в Московской области) районная партийная конференция. Её ведёт новый секретарь райкома вместо недавно посаженного. В конце конференции принимается обращение преданности товарищу Сталину. Разумеется, все встают (как и по ходу конференции все вскакивали при каждом упоминании его имени). В маленьком зале хлещут "бурные аплодисменты, переходящие в овацию". Три минуты, четыре минуты, пять минут они всё ещё бурные и всё ещё переходящие в овацию. Но уже болят ладони. Но уже затекли поднятые руки. Но уже задыхаются пожилые люди. Но уже это становится нестерпимо глупо даже для тех, кто искренно обожает Сталина. Однако: кто же первый осмелится прекратить? Это мог бы сделать секретарь райкома, стоящий на трибуне и только что зачитавший это самое обращение. Но он — недавний, он — вместо посаженного, он сам боится! Ведь здесь, в зале, стоят и аплодируют энкаведисты, они-то следят, кто покинет первый!.. И аплодисменты в беззвестном маленьком зале, беззвестно для вождя продолжаются 6 минут! 7 минут! 8 минут!.. Они погибли! Они пропали! Они уже не могут остановиться, пока не падут с разорвавшимся сердцем! Ещё в глуби зала, в тесноте, можно хоть чуть сжульничать, бить реже, не так сильно, не так яростно, — но в президиуме, на виду?! Директор местной бумажной фабрики, независимый сильный человек, стоит в президиуме и понимая всю ложность, всю безысходность положения, аплодирует! — 9-ю минуту! 10-ю! Он смотрит с тоской на секретаря райкома, но тот не смеет бросить. Безумие! Повальное! Озираясь друг на друга со слабой надеждой, но изображая на лицах восторг, руководители района будут аплодировать, пока не упадут, пока их не станут выносить на носилках! и даже тогда оставшиеся не дрогнут!.. И директор бумажной фабрики на 11-й минуте принимает деловой вид и опускается на своё место в президиуме. И — о, чудо! — куда делся всеобщий несдержанный неописуемый энтузиазм? Все разом на том же хлопке прекращают и тоже садятся. Они спасены! Белка догадалась выскочить из колеса!..
Однако, вот так-то и узнают независимых людей. Вот так-то их и изымают. В ту же ночь директор фабрики арестован. Ему легко мотают совсем по другому поводу десять лет. Но после подписания 206-й (заключительного следственного протокола) следователь напоминает ему:
— И никогда на бросайте аплодировать первый!"
( Александр Исаевич Солженицын - Архипелаг ГУЛАГ)

Вши и голод, плохо было всем. А те, у кого не было вшей и было что пожрать, жили в постоянном страхе, что за ними придут.

Все жили в страхе.

Когда хоронили Сталина, плакала вся страна. А при похоронах Ельцина плачущих я что то не видел.