Вопрос по комедии А. С. Грибоедова "горе от ума".

События 3-го действия комедии подтверждают, что Чацкий - жертва, жертва поневоле. Слово, сплетня, людская молва сыграли в его судьбе роковую роль.

Так обмолвка Софьи, затем – "убедительнейшие" подробности лгунишки
Загорецкого и, наконец, религиозно-политические обвинения глухой
графини как ярчайшее воплощение "логики" фамусовского общества –
все это привело к тому, что Чацкий был объявлен сумасшедшим.

Третье действие комедии происходит в доме Фамусова, в доме, где "все двери настежь". Чего, кстати, не скажешь, о людях, об их мыслях, чув-ствах и намерениях.

Слух о сумасшествии Чацкого возник как бы невзначай. Просто госпо-дин N вовремя оказался рядом с Софьей в тот момент, когда она, негодуя, обронила фразу: "Он не в своем уме". Так можно сказать в шутку, и не стоило принимать эти слова за истину.
Но нет, ведь это сказано о Чацком, а он всем "насолил". И поэтому с большим удовольствием господин N подхватывает новость и делает все, чтобы о ней узнали окружающие. Безымянные гости на званном вечере исполняют роль малоприметную, но зловещую. Это роль разносчиков сплетни о сумасшествии Чацкого.
А. С. Грибоедов очень тонко и последовательно выстраивает психологический и социальный механизм сплетни – ее зарождение, распространение и
превращение в очернительную ложь.

Идет своего рода игра – словами, взглядами, недомолвками. Софья молчит,
отвечает уклончиво, не сразу, прежде чем подтвердить, что Чацкий сумасшедший.
Ее поведение оправдано, и складывается ощущение, что она ждет какую-то ниточку, которая свяжет все последующие события. И она появляется в форме вопроса: "Однако есть приметы? " Ответ Софьи – начало конца Чацкого. Удивительно, с какой быстротой слух о его сумасшествии, обрастая фантастическими подробностями, обойдет всех гостей. И все они моментально объединяются этим слухом, так как Чацкий – опасный человек.
Наконец Софья решается: "Мне кажется". Так зарождается сплетня о Чацком. Вернее, это заведомая ложь, отданная в другие руки с молчаливым наказом передать дальше. И что важно: возникнув, она теряет авторство, становится оружием для всех. Никому не нужно знать, откуда поползли слухи; вероятно, на это и рассчитыва-ла Софья.

Следующим звеном в разматывающейся цепи нарастающих слухов является Загорецкий, для которого переносить – дело привычное и увлекательное. Он с радостью восклицает: "С ума сошел! "
Грибоедов маленькими штришками дополняет, уточняет, расцвечивает подробностями весть: "помню", "знаю", "слышал". Начиная с Загорецкого, сплетня становится легальной.

Старая графиня, будучи глуховатой, перевирает слова . Это как игра в испорченный телефон. Да, это смешно, если б не было трагично. И это трагичное – искажение смысла услышанного.
В 21-м явлении III действия Грибоедов собрал всех действующих лиц и даже более того. Он заканчивает ремарку словами: "…и многие другие". У Грибоедова, как мы уже убедились, никогда и ничего случайного не бывает. Наверное, должно произойти что-то очень важное.
Все собрались, чтобы громогласно объявить, подтвердить, провозгла-сить весть о сумасшествии Чацкого. Эта авторская задумка, продуманная во всех деталях, поражает своей логичностью и безукоризненным воплощением во всем: слове, жесте, паузе. Почему именно графине Хлёстова произносит:
С ума сошел! Прошу покорно!

Графиня-самый влиятельный, сановный гость Фамусова. А то, что она обращается к Софье, неважно. Создается ощущение, что автор устами Хлёстовой (какая говорящая фамилия! ) обращается к нам с тем, чтоб показать, какой нравственный урок можно извлечь из этой жизненной истории.
Все верят в это. Но только не читатель.