⇢ Взрывы в Минском метро. Свидетели против суда. Или почему нам врут?
Судья добирается до теракта в Минске. Зачитывает описание взрыва, показания свидетелей, результаты экспертиз. Словно специально останавливается на самых спорных в расследовании моментах: видеозапись с камеры наблюдения метро не содержит монтажных склеек, показания о цвете сумки расходятся «из-за особенностей восприятия свидетелями цветов» . Из зала все громче слышны крики: «Вранье! »
— Вывести нарушителей из зала! — возмущается судья Федорцов. — Да, вы, в полосатой кофте!
Женщину выводят из рядов пострадавших. Люба провожает ее взглядом.
«…Пособничество Владислава Ковалева в совершении теракта носило целенаправленный характер и выразилось в содействии доставке взрывного устройства для хранения на съемной квартире, предоставлении своего телефона Коновалову и помощи в поиске жилья… Ковалев заранее знал, что Коновалов привез взрывное устройство в Минск и намерен взорвать его в метро в час пик… »
Зал встречает обвинение молчанием, только Люба растерянно спрашивает: «Ну как? Ну как? » — и беспомощно замолкает.
«…Изучая материалы уголовного дела, суд все больше убеждался в том, что Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев представляют исключительную опасность для общества и к ним необходимо применить исключительную меру наказания» , — читает судья.
По залу прокатывается гул.
«…Приговаривается к высшей мере… »
Милиционер в кителе и ушанке громко защелкивает наручники на руках Коновалова.
«…путем расстрела» .
Наручники щелкают на руках Ковалева. На лицах обоих — ни тени эмоций.
— Позор! — неуверенно кричат с дальних рядов.
«…Потерпевшим причинен ущерб на сумму 175 миллионов белорусских рублей… — без паузы продолжает судья. — В частности: потерпевшей Акулич… »
http://www.novayagazeta.ru/society/49909.html
Обвинение построено как «этапы большого пути» . Петарды в подъездах, растяжка на пешеходной тропинке, поджог старой машины, треснувшая витрина библиотеки. Первые шаги бомбистов: взрывное устройство в цветочной клумбе посреди Витебска. Тренировка по-крупному: июль 2008-го, Минск. Первая бомба Коновалова не сработала, поэтому он вернулся домой за второй. «Как он за оцепление-то прошел? » — возмущается зал (весь процесс адвокаты пытались доказать, что Коновалов вовсе не был на месте терракта) .
Кажется, в виновность Коновалова не верит никто. По опросу литовского Независимого института социально-политических и экономических исследований, только 21,2% опрошенных белорусов верят, что взрыв в метро совершил «террорист-одиночка и его пособник, за которыми никто не стоял» . 32,4% считают, что они совершили преступление по чьему-то заказу. 36,7% уверены, что «это преступление совершили другие люди» .
Сомневаться в вине «террористов» белорусы начали на суде. Весь процесс главным подтверждением вины оставалось признание Коновалова и Ковалева. С доказательствами было хуже. Адвокаты утверждали, что на видеозаписях из метро видны монтажные склейки, на следственном эксперименте Коновалов с трудом смог собрать бомбу, причем другого вида, чем взорванная в метро. С каждым судебным заседанием количество вопросов росло. Как белорусские спецслужбы за считаные часы вычислили фамилии террористов и нашли их квартиру? Почему сдававшая ее риелтор Татьяна Варавко не смогла опознать обвиняемых? Почему террористу Коновалову не удалось описать собственную бомбу?
Характерный пример отношения к обвиняемым — пострадавшая в теракте Людмила Жечко. После взрыва ей понадобились 15 сеансов физиотерапии и два месяца работы с психотерапевтом. В суд она пришла «клеймить и обвинять» , но «потом послушала — и поняла: не получается у меня» . Я видела, как после одного из заседаний она бросилась за свидетелем обвинения с криком: «Зачем же ты врешь?!»
