Историки полагают, что почва для переворота 1762 года. была подготовлена самим Петром 3. Согласны ли вы с этим утвержден

Как бы там ни было, но одним только извечным российским холопством, заложенным еще первыми Московскими князьями, невозможно объяснить успех дворцового переворота 1762 года. Почва была, бесспорно, подготовленная и благодатная — ни дать ни взять жирный чернозем. Но все-таки почвы самой по себе явно недостаточно: сверх того необходим некий дополнительный фактор в виде конкретного механизма реализации замысла. В реалиях XVIII столетия таким фактором стала гвардия — абсолютно паразитический институт, созданный трудами Петра Великого. Если при Петре I гвардия худо-бедно выполняла возложенные на нее задачи, то потом (и вплоть до 1914 года) уже никогда не принимала участия в боевых действиях. Свидетельствует княгиня Дашкова: «Гвардейские полки играли значительную роль при дворе, так как составляли как бы часть дворцового штата. Они не ходили на войну; князь Трубецкой не исполнял своих обязанностей командира» . В скобках заметим, что князь Трубецкой был не абы кто, а генерал-фельдмаршал русской армии. Александр Бушков со ссылкой на источники пишет: «Многозначительная деталь: в штатном обозе гвардейского полка простому сержанту для его пожитков совершенно официально, согласно уставу, отводилось шестнадцать повозок. Для сравнения: армейский полковник имел право только на пять… »

Понятно, что Петра Федоровича, поклонника прусской военной выучки вообще и Фридриха II в частности, подобное положение дел устроить никак не могло. Полупьяную и вальяжную гвардию немедленно взяли в оборот. Отныне гвардейские офицеры должны были усердно маршировать на плацу бок о бок со всеми прочими. Это было неслыханным, небывалым унижением бравого российского воинства. Дашкова скорбно роняет: «Гвардейские полки (из них Семеновский и Измайловский прошли мимо наших окон) , идя во дворец присягать новому императору, были печальны, подавлены и не имели радостного вида» .

Форменное безобразие! Разве государь император в своем малоумии не в состоянии уразуметь, что проклятая шагистика никакого отношения к гвардейским частям не имеет? Но последней каплей, переполнившей чашу терпения элитных подразделений, было заявление Петра III, что он отправит гвардию на войну. Что и говорить, неосторожно поступил Петр Федорович. В простоте душевной он, надо полагать, считал, что ратный подвиг на поле брани достойно венчает карьеру гвардейского офицера. Непутевый брат Сергея Довлатова, сбивший по пьянке офицера Советской армии, тоже был настроен весьма благодушно да еще вдобавок цинично шутил по телефону: «Не кричи, офицеры созданы, чтобы погибать» . Кстати, В. О. Ключевский при всем своем неоднозначном отношении к деятельности и личности Петра III вполне нелестно отзывался о гвардии и справедливо полагал, что она сыграла решающую роль в дворцовом перевороте: «Гораздо опаснее было раздражение гвардии, этой щекотливой и самоуверенной части русского общества» .

А вот Екатерина гвардейские настроения отслеживала весьма основательно и пристально. Стоит ли после этого удивляться, что гвардия единодушно ей присягнула в обход законного государя?