В каких краях мужчины решили друг друга заколоть? Что это?

Евгений Гришковец "Титаник"

За рекордно короткий срок (какие-то три-четыре года) Евгений Гришковец из провинциального режиссера, известного в узких профессиональных кругах, превратился во всеобщего любимца, заласканного прессой, публикой и жюри самых престижных премий. В 1999 после представления пьесы «Как я съел собаку» Гришковец, практически, проснулся на следующее утро знаменитым, потому что всякий, слушающий эту пьесу, уверен что "этот неказистый картавый мужчина" говорит именно о нем.
Часто люди даже не знают как правильно произнести его фамилию (нам уже приходилось слышать: Гишковец, Грешковец, Гришкавец, Грищковец и т. д.) , но каждый знает - пьесы «Как я съел собаку» , «Одновременно» и другие "Рассказы" - это именно о нем самом, а этот человек на сцене только озвучивает собственные мысли слушателя.

Лауреат "Антибукера", "Триумфа", "Золотой маски", причем в различных номинациях - как драматург, актер и режиссер, - такой коллекцией лавров мало кто может похвастать.

Текст "Титаника" был сочинен в городе Кемерово в 1992 году Евгением Гришковцом (тогда студентом филфака) и Павлом Колесниковым (тогда студентом института культуры) . В 1995 году "Титаник" играть перестали, но в 2002 году усилиями Евгения Гришковца спектакль возродился и был с успехом показан на фестивале NET. На первом спектакле аплодировали так, что артистам самим неудобно было. Ни одного упоминания о знаменитом корабле в спектакле нет. "Титаник", по мнению авторов, это "маленький Титан".

Текст "Титаника" - типичная для своего времени вещь, но дело, как всегда, в тонких отличиях: во-первых, прогон Гришковца-Колесникова исключительно остроумен, во-вторых, у Колесникова обнаружилась харизма. Бубня под нос и нелепо размахивая руками, полтора часа в одиночку держит зал так, будто между ним и залом натянуты прочнейшие струны, будто публике в буфете порошка в минералку подсыпали - не могут же взрослые люди вот так, полтора часа кряду, биться от смеха в корчах.

"Мир гибнет", - мрачно сообщает в самом начале спектакля человек в двубортном пиджаке. После чего следует занимательная лекция о том, как человечество истребляло самое себя: и про монголо-татар ("у них же преимущество - они тебе и монголы, они тебе и татары, то есть их же в два раза больше"), триста лет глумившихся над великим русским народом ("народ был красивый: все стройные, светловолосые, голубоглазые"); и про инков с ацтеками, вымерших по той причине, что не ввели дензнаки, а золото пялили даже на пальцы ног; и про индейцев, отравленных огненной водой.

Не так уж важно, что двигало Гришковцом, решившим реанимировать свою с Пашей веселую молодость. Важно, что было это смешно до колик, до "описаться можно", как в детстве. В девяносто втором, до мобильных телефонов и разросшегося до титанических размеров мифа самого Гришковца, мы бы так не смеялись. Ни над ним, ни над собой.

"Наш "Титаник" это очень трогательная, забавная и нежная история, сочиненная в маленьком театре в маленьком городе о большом-большом мире. "

американцы