Недаром говорится — бойтесь своих желаний, ибо сбудутся. Всегда мечтал пожить в любимой Молдавии подольше. Но от четырёх до восьми лет я уж точно здесь торчать никак не планировал. Тем не менее — бине аць венит, домнул Багиров.
О процессе ничего нового я не расскажу. Официально меня до сих пор ни разу не допрашивали, обвинения тоже не предъявляли, и мне по-прежнему неизвестно, за что сижу. Я сейчас не пошутил: в Молдавии это в порядке вещей. Хорошо, хоть статью назвали.
Впрочем, если судить по условиям содержания, то приснопамятный Андрей Романыч Чикатило в сравнении со мной просто щенок. Сижу я в строжайшей изоляции, в одиночной камере, меня шмонают с ног до головы даже по возвращении из прогулочного дворика, а все мои внешние перемещения сопровождает закованный в броню, в ножи и в гранаты отряд спецназа Центра по борьбе коррупцией — самые подготовленные бойцы в республике. Справедливости ради отмечу, что недавно мне вышло таки некоторое послабление — меня перестали возить лёжа на полу, мордой в спецназовские берцы, а сажают на сиденье. Бронежилет, и чулок на голову, как раньше, на меня теперь тоже не натягивают — довольствуются наручниками. Видимо, дошло, что я хоть и опасный преступнег, но перехерачить целый автобус спецназовцев всё же зараз не одолею.
Кстати, о спецназе. Читал я тут в газетах, как некоторые кретины — журналисты пугают моих друзей и близких, сладострастно обсасывая фразу "жалуется на самочувствие и здоровье". Как бы не так. Самочувствие у меня самое обычное. То есть превосходное; а что до здоровья, то, пожалуй, да, жалуюсь: надысь во время прогулки вместо трёх обычных подходов по тридцать на пресс — сдуру выполнил четыре, и теперь болят мышцы живота. Не торт, не торт.
Вообще; конечно, скрывать не стану — мне тут категорически не нравится. Мало того, что посадили ни за что, да ещё и сама тюрьма хуёвая. Нет, после того кошмара, в котором меня держали первые полмесяца, здесь просто санаторий: чистенько, постельное белье выдают, и разрешают электрический чайник. Но в камере такая влажность, что выстиранная футболка сохнет почти двое суток, а сухой миндаль через две недели разлезается в труху. При этом в душевую водят раз в неделю. А освещение в камере такое, что при выходе на прогулку боль в глазах на пару минут попросту складывает пополам: такое ощущение, будто по ним хлестнули плетью. В довершение всего, прямо у моего окна в стену вмонтирован вентиляторный блок начальственного кондиционера, который круглосуточно завывает так, что можно ебануться.
И как же ты до сих пор не ебанулся? — сочувственно воскликнете вы. — Как же ты ухитрился до сих пор сохранить человеческий облик в этом кромешном чистилище, в которое ввергнут ты жестоким произволом кровавой сигуранцы? — Всё благадаря отрыжкам античеловечной советской оккупяции, — грустно, но с достоинством отвечу вам я.
В общем, короче, в первый же день в этой тюрьме я разузнал, что тут есть библиотека. Вообще-то она есть в любой нормальной тюрьме. С соответствующим ассортиментом, разумеется: в российских тюрьмах я встречал только бесконечную пургу сериалов типа "Я вор в законе", ну, и не менее бесконечную белиберду типа вездесущей Дарьи Мопсовладычицы, а на челябинской пересылке библиотека таки вообще состояла из брошюрки какого-то Д. Л. Муди, "Польза и наслаждение от изучения Библии"; каковую брошюрку мне и пришлось, скрипя зубами, штудировать целый месяц аж до самого этапа. А что делать? — я физически не могу не читать; меня ломает на части, когда я не читаю хотя бы день; я вообще не живу, если за день не прочту хоть какой-то объем литературно изложенного текста.