Похож ли Блок на Орфея)

Не ты ли Ее шелестящей хламиды Не вынес Обратным ущельем Аида? Не эта ль, Серебряным звоном полна, Вдоль сонного Гебра Плыла голова? И вот еще — из письма Али Эфрон (1921): “Мы с М[ариной] читаем мифологию (...) А Орфей похож на Блока: жалобный, камни трогающий”. Затем — Пастернак. (См., например, ее цикл “Провода”). Две строчки из этого цикла: Через насыпи — и — рвы Эвридикино: у—у—вы... Далее — Рильке. Прямо она не говорила ему об этом, это подразумевалось само собой. Орфей подозрительно часто упоминается в их переписке. Но и этого мало. Она умела стать для них — Эвридикой. Манук Жажоян. Случай Орфея «Знамя» 1999, №6 Я - поэт. Этим сказано все.\Я из времени в Вечность отпущен.\Да пройду я босой, как БасЈ,\по лугам, стрекозино поющим Борис Чичибабин ЗАЩИТА ПОЭТА1971. Цветаева не была бы Цветаевой, если бы не умела быть не только Эвридикой, но и... Орфеем. Для Рильке. Она ведь так и не “отошла” от его смерти. Миф об Орфее кончается (а разве миф кончается?) утешительно: кифара — на небесах, голова — на Лесбосе, а душа (тень) соединилась (теперь уже навсегда) с тенью Эвридики, и блуждают они по сумрачным полям, заросшим асфоделиями. Рильке посылал Цветаевой свои “Сонеты к Орфею” и “Дуинские элегии”, где было огромное стихотворение, посвященное ей: Звезды, Марина, мы небо! Их переписка продлилась всего несколько месяцев — Рильке был смертельно болен. Цветаева умела быть всем. И Эвридикой, и Орфеем. И (о, Господи!) “вакханкой”: почему не зовешь меня к себе? Почему тянешь со встречей? Но было поздно. Рильке к тому времени уже укусила змея. Манук Жажоян. Случай Орфея «Знамя» 1999, №6 Я видел, как Поэт нельстивый\Вельможам правду говорил;\Пороков гнусных враг строптивый,\Вселенну мудрости учил. Николай Анненков Любови Н – не N.