детство- Салтыкова-Щедрина в окружение всех ужасов крепостного права?

Быт семьи Салтыковых был тесно связан с крепостным правом
и подчинением бесхарактерного отца суровой и властной матери.
Детей ставили наколени, рвали завихры и зауши, секли, ачаще
всего кормили подзатыльниками и колотушками. Тогда обычно говорилось:
«С детьми без этого нельзя» - в этом и был весь ужас воспитания,
поскольку каравшие не видели в этом жестокости и считали
себя вполне правыми. Салтыков не любил вспоминать свое детство.
Много жестокости и неправды видел маленький Михаил в крепостной
и семейной жизни, оскорблявшей человеческое достоинство и угнетавшей
впечатлительную детскую душу. Скорей всего, эти испытания
были необходимы для будущего писателя - они закалили его
душу и дали впоследствии великое право обличать неправду.
Нравственная атмосфера в семье была достаточно уродливой.
Между отцом и матерью происходили постоянные ссоры, и дети были
свидетелями этой безобразной брани, ничего в ней не понимая.
Ни отец, ни мать не занимались воспитанием, и дети не знали,
что такое материнская ласка и теплое слово отца. Вот в такой
обстановке рос Михаил Салтыков.
Ненависть к произволу помещиков, к безнравственности их существования, к жестокости, тупости, алчности укоренилась в Салтыкове с раннего детства. Каков был нравственный облик отца писателя, можно понять из распоряжений, которые отдавал он своему приказчику. Вот приказывает он продать «девку» «не дешевле чем за сто тридцать рублей» , или приказывает, «чтобы шельмы крестьяне.. . чем свет ходили на барскую работу.. . и если хоть один кто только получасом после солнечного всхода на работу придет, то такого на миру, как шельму, нещадно высечь» .
алтыков-Щедрин говорил: «Я вырос на лоне крепостного права, вскормлен молоком крепостной кормилицы, воспитан крепостными мамками и, наконец, обучен грамоте крепостным грамотеем. Детство и молодые годы мои были свидетелями самого разгара крепостничества» . «…Я слишком близко видел крепостное право, чтобы иметь возможность забыть его. Картины того времени до того присущи моему воображению, что я не могу скрыться от них никуда в этом царстве испуга, физического страдания нет ни одной подробности, которая бы минула меня, которая в свое время не причинила бы мне боли».

Быт семьи Салтыковых был тесно связан с крепостным правом
и подчинением бесхарактерного отца суровой и властной матери.
Детей ставили наколени, рвали завихры и зауши, секли, а чаще
всего кормили подзатыльниками и колотушками. Тогда обычно говорилось:
«С детьми без этого нельзя» - в этом и был весь ужас воспитания,
поскольку каравшие не видели в этом жестокости и считали
себя вполне правыми. Салтыков не любил вспоминать свое детство.
Много жестокости и неправды видел маленький Михаил в крепостной
и семейной жизни, оскорблявшей человеческое достоинство и угнетавшей
впечатлительную детскую душу. Скорей всего, эти испытания
были необходимы для будущего писателя - они закалили его
душу и дали впоследствии великое право обличать неправду.
Нравственная атмосфера в семье была достаточно уродливой.
Между отцом и матерью происходили постоянные ссоры, и дети были
свидетелями этой безобразной брани, ничего в ней не понимая.
Ни отец, ни мать не занимались воспитанием, и дети не знали,
что такое материнская ласка и теплое слово отца. Вот в такой
обстановке рос Михаил Салтыков.
Ненависть к произволу помещиков, к безнравственности их существования, к жестокости, тупости, алчности укоренилась в Салтыкове с раннего детства. Каков был нравственный облик отца писателя, можно понять из распоряжений, которые отдавал он своему приказчику. Вот приказывает он продать «девку» «не дешевле чем за сто тридцать рублей» , или приказывает, «чтобы шельмы крестьяне.. .чем свет ходили на барскую работу.. .и если хоть один кто только получасом после солнечного всхода на работу придет, то такого на миру, как шельму, нещадно высечь» .
алтыков-Щедрин говорил: «Я вырос на лоне крепостного права, вскормлен молоком крепостной кормилицы, воспитан крепостными мамками и, наконец, обучен грамоте крепостным грамотеем. Детство и молодые годы мои были свидетелями самого разгара крепостничества» . «…Я слишком близко видел крепостное право, чтобы иметь возможность забыть его. Картины того времени до того присущи моему воображению, что я не могу скрыться от них никуда в этом царстве испуга, физического страдания нет ни одной подробности, которая бы минула меня, которая в свое время не причинила бы мне боли».