Какое художественное своеобразие эпизода смерти базарова в отцах и детях? не могу понять, какими средствами пользуется

Художественное своеобразие.. . Конечно, хотелось бы более конкретного вопроса. Эпизод показывает развитие болезни. Поначалу Базаров ведет себя, как обычно - разумно, с полным самообладанием. Диалоги с отцом это показывают. Потом - борется с болезнью, с бредом. Сознавая безнадежность своего положения. Наконец - зовет Одинцову. Это признание конца? Или признание поражения? Его разговор с ней дает совсем другого Базарова, почти романтика (Дуньте на угасающую лампаду...) . Потом - момент с исповедью - все-таки отказывается. Вернее, идет на компромисс - "ведь и беспамятных причащают". Чтобы родителей утешить. Тоже - новые черты в герое. Т. е. перед смертью Базаров приходит к чему-то новому для себя.
Вот, может, это и есть художественное своеобразие эпизода?

Трагизм положения Базарова еще более усугуб¬ляется под кровом родительского дома. Мрачному, замкнутому герою противостоит великая сила беззаветной родительской любви. Но как и в истории с Одинцовой, Базаров безжалостно давит в себе сы¬новнее чувство, боится «рассиропиться» , и чем больше оно сопротивляется, тем сильнее раздра¬жается герой. В поведении Базарова с родителя ми нарушаются извечные ценности человеческой культуры. Не случайно в рассказе о жизни ста¬риков Базаровых «в мифологию метнул» не только Василий Иванович, но и сам автор «Отцов и детей» .
В трактате Цицерона «О старости» повествуется о поэзии земледельческого труда: по нормам ан¬тичности это занятие наиболее соответствовало образу жизни мудреца, старого человека. Усмат¬ривалось особое бескорыстие в том, что старики «участвуют в работах, которые, как они знают, им самим пользы не принесут! «Для другого по¬коления дерево сажает» . Подобно античным мудре¬цам живет в своем имении Василий Иванович Базаров: «А ты посмотри, садик у меня теперь какой! Сам каждое деревцо сажал. И фрукты есть, и ягоды, и всякие медицинские травы» .
Однако вместо ожидаемой гармонии в жизнь Василия Ивановича с приездом сына вторгается неожиданный диссонанс: «Потом явился на сцену чай со сливками, с маслом и кренделями; потом Василий Иванович повел всех в сад, для того, чтобы полюбоваться красоте вечера. Проходя ми¬мо скамейки, он шепнул Аркадию: «На сем месте я люблю философствовать, глядя на захождение солнца: оно приличествует пустыннику. А там, по¬дальше, я посадил несколько деревьев, любимых Горацием» .
Базаров раздражен. Ведь он попадает в историю, аналогичную той, которая с ним случилась в Марьине. Базаров смеялся там над мечтатель¬ностью Николая Петровича, над его любовью к природе и поэзии, отвергал всякого рода философствования, а теперь у своего отца столкнулся с теми же «болезнями» . Но повторяется старая история no-новому. Ведь отец Базарова - плебей. Никакой дворянской изнеженности - «вся жизнь на бивуаках» . Но в то же время у этого плебея поистине патрицианская гордость ничуть не мень¬ше, чем у Павла Петровича. «Как некий Цинциннат» , римский патриций, он трудится в поле, в саду и очень гордится этим. А земледелием в Древнем Риме занимались почти все прославлен¬ные сенаторы, и Цинцннната известили о назначе¬нии диктатором, когда он пахал.
Об участии Цинцинната Василий Иванович, конечно, не мечтает, но речь о Горации заводит не случайно. Отец этого прославленного римско¬го поэта был незнатного происхождения, но все¬ми силами старался возвысить своего сына. Собрав последнее, старик повез его в Рим с твердым намерением дать ему такое же образование, какое получали дети римских сенаторов. Вот почему в разговоре с Аркадием в характере Василия Ива¬новича проявляется довольно трогательная деталь: «А я, Аркадий Николаич, не только боготворю его, я горжусь им, все мое честолюбие со¬стоит в том, чтобы со временем в его биографии стояли следующие слова: «Сын простого штаб-ле¬каря, который, однако, рано умел разгадать его и ничего не жалел для его воспитания... » - Голос старика прервался» .
Таким образом, и мечтательность, и поэзия, и любовь к философии, и сословная гордость - все это возвращается к Базарову в новом качестве и не среди враждебных ему «барчуков» , а под соломенной крышей родительского дома, да еще в формах не вековой, дворянской, а тысячелетней, античной культуры, пересаженной на добрую почву старорусского патриархального быта. А это значит, что философия и поэзия - не только праздное занятие аристократов, развивших в себе нервную систему до раздражения, но вечное свойство при роды человека, вечный атрибут культуры.
Базаров хочет вырваться, убежать от обступивших его вопросов, убежать от самого себя, - но это ему не удается, а попытки порвать живые связи с жизнью, окружающей его и проснувшейся в нем самом, ведут героя к трагическому концу. Базаров вырывается и убегает от преследующей его по пятам родительской любви.

Художественное своеобразие.. .Конечно, хотелось бы более конкретного вопроса. Эпизод показывает развитие болезни. Поначалу Базаров ведет себя, как обычно - разумно, с полным самообладанием. Диалоги с отцом это показывают. Потом - борется с болезнью, с бредом. Сознавая безнадежность своего положения. Наконец - зовет Одинцову. Это признание конца? Или признание поражения? Его разговор с ней дает совсем другого Базарова, почти романтика (Дуньте на угасающую лампаду...) . Потом - момент с исповедью - все-таки отказывается. Вернее, идет на компромисс - "ведь и беспамятных причащают". Чтобы родителей утешить. Тоже - новые черты в герое. Т. е. перед смертью Базаров приходит к чему-то новому для себя.
Вот, может, это и есть художественное своеобразие эпизода?