Литература

Ваши литературные ассоциации на тему "мать и дитя"?

"Мать он скоро научился узнавать по походке, по шелесту платья, по каким-то еще, ему одному доступным, неуловимым для других признакам: сколько бы ни было в комнате людей, как бы они ни передвигались, он всегда направлялся безошибочно в ту сторону, где она сидела. Когда она неожиданно брала его на руки, он все же сразу узнавал, что сидит у матери. Когда же его брали другие, он быстро начинал ощупывать своими ручонками лицо взявшего его человека и тоже скоро узнавал няньку, дядю Максима, отца. Но если он попадал к человеку незнакомому, тогда движения маленьких рук становились медленнее: мальчик осторожно и внимательно проводил ими по незнакомому лицу; и его черты выражали напряженное внимание; он как будто "вглядывался" кончиками своих пальцев.
По натуре он был очень живым и подвижным ребенком, но месяцы шли за месяцами, и слепота все более налагала свой отпечаток на темперамент мальчика, начинавший определяться. Живость движений понемногу терялась; он стал забиваться в укромные уголки и сидел там по целым часам смирно, с застывшими чертами лица, как будто к чему-то прислушиваясь. Когда в комнате бывало тихо и смена разнообразных звуков не развлекала его внимания, ребенок, казалось, думал о чем-то с недоумелым и удивленным выражением на красивом и не по-детски серьезном лице. " (В. Короленко "Слепой музыкант")
"... В Федотову каморочку,
Как кошка, я прокралася:
Спит мальчик, бредит, мечется;
Одна ручонка свесилась,
Другая на глазу
Лежит, в кулак зажатая:
«Ты плакал, что ли, бедненький?
Спи. Ничего. Я тут! » ...
Славянка Трикотаж Наталья
Славянка Трикотаж Наталья
71 045
Лучший ответ
Сказка о глупом мышонке
Сергей Курюмов
Сергей Курюмов
99 530
Мать и дитя

Маленькие нежные ладошки,
Прикоснулись к маминой щеке.
Замер мир при виде этой крошки
Что лежит у мамы на руке.

Сердце от картины замирает,
И от нежности душа моя поет.
Вот любовь чистейшая, святая,
Кто такое видел - тот поймет.
У меня немного печальный, но одновременно и трогательный пример.
Описывается встреча матери (которая отсидела десять лет сталинских лагерей) со своим малолетним сыном.
— Вот твоя мать (сказал капитан) .
С правой стороны от портрета Усатого из громадной дубовой двери вышла тётенька — очень худая и очень красивая, с шапкой пшеничных волос, уложенных венчиком вокруг головы. Она осторожно шла ко мне против света, по диагонали. Смотрела на меня большими серо-голубыми удивлёнными глазами и что-то говорила, но что говорила — я не понимал. Язык её был мне знаком, я знал его в малолетстве, но забыл, забыл… Я растерялся. Встал с огербованного дивана, почему-то спрятал руки за спину и оцепенел.
— Ты что ему пшекаешь? Ботай с ним по фене, он в этом языке больше разбирается, — сказал матке чистенький капитан, наблюдавший картинку из-за своей дубовой стойки.
«Что это он чушит матку-то, во гад легавый! » — подумал я, приходя в себя.
Она, вздрогнув, остановилась перед ним, как бы что-то вспоминая, и оправив свои пшеничные волосы, вдруг вежливо, но по-нашему спросила:
— А вы, гражданин начальник, на моего пацанка какую-нибудь ксиву дадите?
Тот, поперхнувшись, со злостью ответил:
— Я не гражданин начальник, я товарищ капитан. А на него что положено, всё получите…
Мы с матерью, не сговариваясь, шли очень быстро, вероятно, нам хотелось скорее отойти подальше от энкавэдэшного парадняка…
Пока я отзыривал невидаль (дома в Петербурге) , матка ушла вперёд, в сторону Адмиралтейской крепости. Я догнал её и услышал, что она что-то говорит на своём ласковом языке, говорит сама себе. А что — я не разобрал. Потом понял. Она идёт и молится родным польским богам…
Эдуард Кочергин "Крещённые крестами".