По мотивам рассказа Xулио Кортасара -что представляет из себя шея черного котенка?

Он слышал, как она звала его и просила вернуться, обещая, что такое больше
не повторится, во всем виновато его упрямство. Ориентируясь, как ему
казалось, на угол комнаты, рядом с предметом, похожим на стол, он наклонился
и стал на ощупь искать спички, нашел, как ему показалось, одну, но слишком
длинную, видимо -- зубочистку, спичечного коробка же там не оказалось;
ладони шарили по старому паласу, на коленях он заполз под стол: нашел одну
спичку, потом -- другую, но коробка не было. На полу казалось еще темнее,
пахло заточением и временем. Вдруг в спину и в затылок впились, как жала,
ногти; выпрямившись в одно мгновение, он резко оттолкнул Дину, а она что-то
кричала ему о свете с лестничной площадки, о том, что нужно открыть дверь и
тогда -- свет с лестницы; ну ясно, как это они не додумались раньше, где же
была дверь? там -- напротив; не может быть: рядом был стол у окна, я тебе
говорю -- там, тогда иди ты, если знаешь, пойдем вместе, я не хочу
оставаться сейчас одна, пусти меня, или я тебя ударю, нет, нет, говорю тебе:
отпусти же меня. Толчок -- и он остался один, а рядом, совсем близко, --
прерывистое дыхание, что-то дрожащее; вытянув руки, Лучо двинулся вперед,
пытаясь обнаружить стену, а там -- и дверь. Наткнувшись на что-то горячее,
что с криком отшатнулось, он другой рукой схватил Дину за горло, словно
сжимая перчаточку или шею черного котенка, но тут жгучая боль пронзила всю
щеку, от глаза до губ; он отпрянул назад, стремясь увернуться, сжимая все
сильнее горло Дины, упал спиной на ковер и принялся боком отползать, зная,
что сейчас последует, --как обжигающий ветер, обрушится на него смерч
ногтей, которые вопьются в его грудь, живот и бока: говорила я тебе,
говорила, что нельзя, надо было зажечь свечу, ищи скорей дверь, дверь.
Отползая подальше от голоса, висящего где-то в черном воздухе, все
продолжавшего твердить свое в приступе удушливой икоты, он наткнулся на
стену, вставая, ощупал ее и нашел раму, какую-то занавеску, еще одну раму,
задвижку -- холодный воздух остудил кровь, залившую губы; он стал искать на
ощупь кнопку выключателя и тут услышал за спиной, как, с воплем пробежав по
комнате, Дина врезалась в приоткрытую им дверь -- видимо, угодила в створку
лбом и носом. Но ему уже удалось, выскочив из комнаты, захлопнуть дверь и
нажать на выключатель на лестничной площадке. Подсматривавший из-за двери
напротив сосед, увидев его, сдавленно вскрикнул и юркнул внутрь, заперев за
собой дверь на задвижку; голый Лучо выругался ему вослед и провел рукой по
саднящему лицу: сам он весь околевал от царившего на лестничной площадке
холода; со второго этажа слышались поспешные шаги; открой мне, немедленно
открой мне, ради Бога, открой, ведь уже есть свет, открой, ведь есть свет.
Внутри -- тишина и как будто ожидание, снизу смотрит старуха, закутанная в
фиолетовый халат, чей-то визг: бесстыжий, в такое время, развратник,
полиция, все они такие, мадам Роже, мадам Роже! "Она мне не откроет, --
подумал Лучо, усевшись на первую ступеньку, стирая кровь с лица, --от удара
она потеряла сознание и лежит там, на полу, она мне не откроет, всегда одно
и то же, холодно, мне холодно". Он начал колотить в дверь, прислушиваясь к
голосам, доносившимся из квартиры напротив, к поспешным шагам спускавшейся
по лестнице старухи, зовущей мадам Роже; дом просыпался с нижних этажей:
вопросы и гомон голосов, миг ожидания; голый и весь в крови, разбушевавшийся
сумасшедший, мадам Роже; открой же мне, Дина, открой, не важно, что это с
тобой случалось каждый раз, но мне-то открой, ведь мы с тобой -- совсем
другое дело, Дина, мы могли бы быть вместе, почему ты лежишь на полу, что я
тебе сделал, почему ты ударилась о дверь;

-- О да, --сказал Лучо, и теперь уже его пальцы постепенно все сильнее сжимали перчаточку, словно шею черного котенка.
ЗЫ Софтпорно?

"(...)Он повел Джип осматривать его сокровища: скарабеи, гравюры Ропса, посмертные маски, китайские картины, забавные старинные флейты; Он показывал это с таким видом, словно только она и может оценить по достоинству эти сокровища. Инстинктивно она страшилась утонченной порочности этого дома, где все приносилось в жертву изощренному вкусу. Она впервые заглянул в жизнь раззолоченной богемы, из которой, однако, были изгнаны душевная щедрость, порывы, споры, свойственные подлинной богеме, - здесь была сфера, в которой вращались только высшие ее жрецы. Но глядя на Джип, никто бы не сказал, что нервы ее взвинчены до предела, словно она прикоснулась к трупу. Показывая ей алебастровые сосуды, Росек осторожно положил свою руку на ее запястье, и пальцами, мягкими, как лапа кота, погладил ее руку, потом поцеловал. Техника!
Джип с трудом удержала смех. Он заметил это. Бросив на нее взгляд, он провел рукой по лицу - и вдруг! - оно сразу стало прежним, невозмутимым и ничего не выражающим. Жалкий человечек! (...) Дж. Голсуорси , "Сильнее смерти".

***

"Потеряли котятки
На дороге перчатки
И в слезах прибежали домой:
- Мама, мама, прости!
Мы не можем найти,
Мы не можем найти перчатки! (...)" Англ. детские сказки и стихи, пер. С. Маршака.