Ножницы, наперсток, ключи.. . Что литературное их может объединить? см. Г. Пинтера.

Ножницы и ключи-не знаю. А наперсток с намордником объединил Имант Зиедонис.
Встретились как-то раз Намордник с Напёрстком.

– Пойми, друг, – сказал Намордник, – очень хочется на чью-нибудь морду намордиться, но не видать ничего подходящего.

Надо сказать, что Намордник этот раньше носила собака, но сбросила его, потому что решила больше никогда в жизни не кусаться. И вот теперь Намордник гулял по городам и сёлам и, как уже говорилось, встретился с Напёрстком.

А Напёрсток с работы сбежал.

– Хватит! – говорил он. – Надоело! Невозможно всю жизнь толкать иголку. Лучше уж быть колокольчиком.

– Колокольчиком? – удивился Намордник. – Да ведь у тебя язычка нет.

– Язык можно достать.

Так они и бродили. Намордник морду искал. Напёрсток – язык.

"(...) Домовой исчез, остались черти. Они злостно действовали всюду: в подполье, в погребе, на чердаке и по всем комнатам дома. Они выпускали квас из бочки, топили крыс и мышей в рассоле огурцов, подсовывали кошек под ноги людей, воровали и прятали разные мелкие вещи -- ножницы, ключи, наперстки, нужно было ходить из комнаты в комнату (...)" М. Горький, "О сказках".

****

(...) Комнаты в домике были маленькие, потолки низкие, полы из грубо отесанных досок, а печи -- неуклюжие, из зеленоватого кирпича.
В одну из этих комнаток, напевая, резво вбежала из кухонки Клара Выгрыч. Она всегда напевала, когда была довольна. На ней было ситцевое, в. розовые и черные полоски, платье с засученными по локти .рукавами и холщевый передник.
Только что вымытыми, еще красными от холодной воды руками она проворно сняла передник, свернула его и спрятала в ящик старого комодика, подумав при этом: "Пора ему в стирку! Весь в пятнах".
Затем она отвернула рукава и стала собирать в корзинку заранее скроенный ситец, ножницы, наперсток, нитки. Осмотревшись, она взяла со стоявшей в углу этажерки книжку и тоже положила ее в корзинку. Потом побежала на кухню и, вернувшись с небольшим ломтем хлеба, сунула его туда же, под ситец. Наконец, уже громко, запела на мотив вальса: -- ля-ля-ля! ля-ля-ля! --и выбежала на крыльцо. Тут она остановилась и взглянула на фасоль и на грядку с цветами.
На фасоли были уже стручки, но местами из-под ее огромных листьев еще выглядывали огненно-красные цветы. Девушка сорвала один такой цветок и воткнула его в волосы. А волосы у нее были черные, с вьющимися локонами над лбом, и хотя на затылке они были собраны в свободный узел, множество кудрявых прядей рассыпалось по ее плечам. Цветок фасоли пылал в них ярким огоньком. (...)" Э Ожешко, пер. Н. Никольской, "Прерванная идиллия".