Город устраивается так, что, возможно, однажды, ближе к
утру, невидимая рука, высунувшись из водохранилища, потянет на себя его скатерть
со всеми рюмками, тарелками, окурками и объедками и утащит на дно, что будет
сопровождаться мощным облегченным вздохом усталого пространства. Мы находимся в
ожидании тишины, и попытки прибегнуть к обману во избежание своей судьбы
кажутся бессмысленными.
Елена Фанайлова
Вместо путеводителя.
Пожалуйста, вспомните и процитируйте интересные эпизоды на тему «О месте» из книг в
жанре NON-FICTION.
Что писали авторы о разных местах?
Константин Паустовский - Письма из Тарусы. .
... Я живу в одном таком маленьком городке на Оке. Он так мал, что все его улицы выходят или к реке с её плавными и торжественными поворотами, или в поля, где ветер качает хлеба, или в леса, где по весне буйно цветет между берёз и сосен черёмуха. Городок этот вплотную входит в сельскую жизнь. Гул тракторов по окрестным полям сливается с пронзительными требовательными гудками окских буксиров, обширные огороды окружают город буйной зеленью, цветением картошки, запахом помидорных листьев. С берега Оки во все стороны открываются сияющие дали, близкие и далекие планы лесов - от светлых и серебрящихся под солнцем до загадочных и темных, сохранивших в своей глубине журчание ручьев и шумящие кроны столетних дубов и сосен. . Если бы были живы такие писатели, как Лесков или Мельников-Печерский, то городок на Оке дал бы им богатую пищу для рассказов о простом и замечательном русском человеке. .
В этом городке жил замечательный наш поэт Заболоцкий. Он оставил несколько прекрасных стихотворений о городе, о ясности окружающей природы - ОЧЕНЬ РУССКОЙ, ОЧЕНЬ МЯГКОЙ и ОЧЕНЬ РАЗНООБРАЗНОЙ. Особенно хороши "Вечера на Оке":
В очарованье русского пейзажа
Есть подлинная радость, но она
Открыта не для каждого и даже
Не каждому художнику видна. .
..И лишь, когда за темной чащей леса,
Вечерний луч таинственно блеснет,
Обыденности плотная завеса
С её красот мгновенно упадет.
Вздохнут леса, опущенные в воду,
И, как бы сквозь прозрачное стекло,
Вся грудь реки прилипнет к небосводу
И загорится влажно и светло. . .
...И чем ясней становятся детали
Предметов, расположенных вокруг,
Тем необъятней делаются дали
Речных лугов, затонов и излук.
...Это Таруса. Та самая Таруса, что лежит где-то на краю Калужской земли...
А. П. Чехов "Остров Сахалин"
...
Когда в девятом часу бросали якорь, на берегу В пяти местах большими
кострами горела сахалинская тайга. Сквозь потемки и дым, стлавшийся по морю,
я не видел пристани и построек и мог только разглядеть тусклые постовые
огоньки, из которых два были красные. Страшная картина, грубо скроенная из
потемок, силуэтов гор, дыма, пламени и огненных искр, казалась
фантастическою. На левом плане горят чудовищные костры, выше них - горы,
из-за гор поднимается высоко к небу багровое зарево от дальних пожаров;
похоже, как будто горит весь Сахалин. Вправо темною тяжелою массой выдается
в море мыс Жонкьер, похожий на крымский Аю-Даг; на вершине его ярко светится
маяк, а внизу, в воде, между нами и берегом стоят три остроконечных рифа-
"Три брата". И все в дыму, как в аду.
К пароходу подошел катер, таща за собою на буксире баржу. Это привезли
каторжных для разгрузки парохода. Слышались татарский говор и брань.
- Не пускать их на пароход! - раздался крик с борта. - Не пускать! Они
ночью весь пароход обокрадут!
- Тут в Александровске еще ничего, - сказал мне механик, заметив, какое
тяжелое впечатление произвел на меня берег, - а вот вы увидите Дуэ! Там
берег совсем отвесный, с темными ущельями и с угольными пластами.. . мрачный
берег! Бывало, мы возили на "Байкале" в Дуэ по 200-300 каторжных, так я
видел, как многие из них при взгляде на берег плакали.
...
Первый офис Apple (после гаража Джобсов) располагался в небольшом здании; там же находился отдел продаж Sony, которая славилась запоминающимся, не похожим на других фирменным стилем и дизайном продуктов. Джобс частенько заглядывал туда просмотреть рекламные материалы. «Он, как всегда неряшливо одетый, заходил, пролистывал наши брошюры, расспрашивал о дизайне, — вспоминал бывший сотрудник Sony Дэниел Левин. — Иногда просил разрешения взять буклет с собой» . К 1980 году Джобс взял Левина в Apple.
Стив Джобс
Эдуард Кочергин
"Ангелова кукла"
"...Второе воспоминание связано с крещением и костёлом на Невском. В нём участвуют уже мои ощущения. То есть я не понимаю, что происходит, но поглощаю происходящее. Дяденька-ксендз что-то со мною делает, мальчики в белом размахивают и дымят блестящими металлическими игрушками, похожими на ёлочные. Много белого, очень много белого — одежд, цветов, света. Запах дыма незнакомый и далёкий, и мне кажется, что все несколько торопятся и в этом есть что-то неестественно тревожное. Я, обыкновенно очень улыбчивый, даже подозрительно улыбчивый для своей матки Брони, — не улыбаюсь.
Да, ещё вспомнил о ступенях, ведущих в костёл. Это было мое первое испытание в жизни (арест отца я ведь не помню) . Меня самого почему-то заставили преодолевать их — с огромнейшим трудом, всеми способами: ногами, на коленках, с помощью рук, перекатами… Видать, в ту пору я был совсем мал.
Это первый в моей жизни «светский выход» , мой первый в жизни театр, мой первый в жизни свет, первая музыка и первая, ещё неосознанная любовь... "
...в израильских городах можно увидеть самые разнообразные постройки, привлекающие глаз и радующие душу. Это и здание-парус (архитекторы Д. Амар и К. Авраам) в Хайфе, и университет там же, выстроенный знаменитым бразильцем Оскаром Нимейером, и насквозь засимволиченное здание Верховного Суда Справедливости в Иерусалиме (архитекторы Р. и А. Карми) . Много работал в Иерусалиме знаменитый Эрих Мендельсон. И наконец, последняя новость — струнный мост испанского архитектора Калатравы на въезде в Иерусалим, смотрящийся там так же нелепо, как манекенщица-красотка в платье от Версаче среди нищих обитательниц запущенного дома престарелых.
Однако самое любимое нами здание находится в Рамат-Гане рядом с театральной школой Бен-Цви и Музеем русского искусства (есть в Израиле и такой) , коллекция которого несколько лет назад выставлялась в Третьяковской галерее. Когда-то давным-давно, читая книгу «Мастера современной архитектуры об архитектуре» , мы были поражены словами «когда я проектирую здание, меня больше всего волнует, получится ли из него хорошая развалина» . С тех пор Альцгеймер изрядно обглодал клетки нашего мозга, и мы, увы, не помним, кому именно принадлежит эта великая мысль. Мы также не знаем, был ли о ней осведомлен Цви Хеккер, но выстроил он именно что развалину, и, как нам кажется, изумительную израильскую развалину. Рекомендуем...
"(...) Национальное самосознание возникает только тогда,
когда общество массово — не в порядке «странников» , «чудаков» , «купцов» ,
«миссионеров» , а массово — сталкивается с другим. Когда общество вынуждено
осознать свою самость, свою особенность, а также особенность своих интересов и
необходимость защиты своих интересов — путем борьбы, союзов, договоров и баланса
твердости с компромиссами. Такой исторический момент наступил для чеченцев с
возвращением на утраченные прежде равнины. Этого не было прежде — в «бульонной»
среде Хазарии. Не было и в изолированных горах. И это стало открытием мира — и
себя. Самоназвание многих народов на начальной стадии восходит к слову «люди» —
просто люди. Сталкиваясь с другими, народ осознает себя как «наши люди» — в
сравнении с остальными, с другими. Так появились вайнахи — чеченцы и ингуши. Равнины оказались уже заняты. Равнины не ждали их те
столетия, когда они держали оборону от внешнего мира в неприступных горах. На
равнинах жили люди — другие люди. Эти люди считали себя хозяевами долин. И с
ними приходилось вступать в контакт — иногда мирный, иногда нет. Объективная возможность расселения существовала, так
как демографическая ситуация в горских обществах оказалась напряженнее, чем у
обществ равнинных. И по закону сообщающихся сосудов, как только сказочный котел
был разбит и горловина ущелий открылась, накопленная в горах энергия должна была
залить предгорья и долины. Но речи о тотальном завоевании не шло. Это была
политика уступок, движение шаг за шагом. Кем были заняты равнины? Степь и лесостепь, песчаники
— осколками тюркских племен, кумыками и ногайцами; они вели кочевой образ жизни
и занимались скотоводством, их интересовали прежде всего пастбища. Побережья
крупных рек — казаками. Многие хорошие пахотные земли считались принадлежащими
черкесским князьям, кабардинцам (у этих уже был феодализм в полном разгаре) . И
были леса — более или менее ничьи. (...)" Г. Садулаев, "Прыжок волка".
Он производил впечатление человека спокойного, знающего все тайны мира; хотя на самом деле он знал лишь одну: в мире существует заговор против Великобритании. Все, что ни происходило на земном шаре, было либо очень хорошо, либо очень плохо для Империи. Отборочные соревнования, снижение банковского тарифа – хорошо; джаз и морские договоры – плохо. Сокращение курса античной литературы в наших средних школах, торговля с Россией, очередное банкротство в Сити, современный роман, скачки, смертная казнь, принц Уэльский, длина юбок, изменение правил игры в гольф – все падало на ту или иную чашу весов, и перед сэром Роджером всегда стояла проблема – как что расценить.
«Приехал я на Соловки, когда остров окутывал густой туман. „Татария“ гудела через равные промежутки времени, чтобы не наткнуться на какоелибо судно. Только вплотную подойдя к пристани, стало видно здание Управления Соловецкого лагеря особого назначения. Уезжал же я с Соловков в чудную солнечную погоду. Остров был виден во всю его длину. Не стану описывать чувств, которые переполняли меня, когда я осознал грандиозность этой общей могилы — не только людей, каждый их которых имел свой душевный мир, но и русской культуры — последних представителей русского „серебряного века“ и лучших представителей Русской Церкви. Сколько людей не оставило по себе никаких следов, ибо и кто их помнил — умер. И не умчались соловчане на юг, как пелось в соловецкой песне, а по большей части погибли либо здесь же на островах Соловецкого архипелага, либо на Севере в опустевших деревнях Архангельской области и Сибири.. .
Соловки-монастырь, Соловки-лагерь, Соловки-тюрьма еще более отступили в царство забвения. Один памятник для всех сотен могил, рвов, ям, в которых засыпаны тысячи трупов, открытый уже после моего последнего посещения Соловков, должен, как мне представляется, еще более подчеркивать обезличивание, забвение, стертость прошлого» .
Д. С. Лихачев
"У Бранденбургских ворот грохотали взрывы, поднимались облака кирпичной пыли, сносили дома, затейливые, милые Зубру дома старого Берлина. Поговаривали о каких-то немыслимых дворцах, что будут возводиться Шпеером по
идее фюрера, каких-то площадях, арках, но толком никто ничего не знал, все было зашифровано.
Зубр любил старые берлинские кварталы. Физиономии у города почти не было, но была прелесть каменных его закоулков с маленькими шумными пивными, ресторанчиками, пекарнями. Утренние рынки на площадях, цветочные базарчики, ярмарочные представления. Играла шарманка, инвалиды войны сидели на скамеечках, гудел орган в костеле. Все это исчезало, испуганно съеживалось.
Проступал новый, фашистский Берлин, тяжелые массы бетона, прямоугольные здания, похожие на гигантские долговременные бараки. Насупленные темно-серые здания, созданные не для радости глаз, а для устрашения и демонстрации власти.. .
Д. Гранин "Зубр"
