Игра в бисер. Скороговорки 6.

"(...)Еще до того как я близко познакомился с Анненским и стал его дачным соседом, в петербургском Литературном кружке (или обществе? ) я сделал под его председательством какой-то доклад, с которым он был в корне не согласен. Это свое несогласие он высказал в сокрушительной речи, которую можно было бы назвать прокурорской: так беспощадно он расправился со мной и с каждым тезисом моего сообщения. В качестве докладчика я сидел рядом с ним, лицом к публике, очень огорченный, подавленный -- и вдруг он наклонился ко мне:
-- Странно!. . Вон в третьем ряду.. . поглядите-ка.. .
Я поглядел и ничего не увидел.
-- Всмотритесь хорошенько! --настаивал он.
Но сколько я ни всматривался, я не видел ничего примечательного.
Оказалось, что в третьем ряду уселись рядком литераторы, фамилии которых, по странной случайности, имели прямое отношение к обуви:
-- Смотрите: Калошин, Лаптев, Башмаков, Каблуков.. . А вон там, подальше Георгий Чулков с Николаем Носковым! А сбоку, у самого края -- Сапожников! Но почему же, скажите на милость, не пришел Голенищев? (...)" К. Чуковский, "Короленко в кругу друзей".

Нет. А вот актера этого люблю ужасно, особенно в этой роли. И ваще этот фильм люблю.

"….Я ненадолго отвлекусь, поскольку от коллеги Яна Левинзона слышал как-то дивную историю о девчушке, попавшей в такую же ситуацию на экзамене. Приятель Яна принимал у будущих филологов экзамен, а второй вопрос в билете у девицы этой (первого она не знала начисто) был такой: «Творчество польского поэта Мицкевича» . В отчаяние впав, а оттого – во вдохновение, девица бойко и развязно заголосила:

– Поэт Мицкевич был поляком и потому писал по-польски. Он так хорошо писал, что если бы он был венгром, то его, конечно же, любили бы все венгры, но он был поляк и его любили все поляки…

Учителю все стало ясно, только двойку ставить не хотелось, и поэтому он ласково сказал:
– Мне все про вас понятно, я вам дам последний шанс: скажите мне, как звали поэта
Мицкевича, и я вам ставлю «удовлетворительно» .

Девица медленно и вдумчиво ответила:

– Так ведь его по-разному звали. На работе по-одному, а дома по-другому, а друзья…

Сам преподаватель стихи Адама Мицкевича любил не слишком, отчего решил помочь хитрожопой бедняжке.

– Я вам подскажу, – сурово сказал он, – как звали первого мужчину?

И лицо девицы расцвело пониманием.

– Валера, – с нежностью ответила она… "

И. Губерман "Вечерний звон"

Пустой случайный разговор,
А в сердце смутная тревога —
Так заглянул глубоко взор,
Так было высказано много.. .

Пустой обмен ничтожных слов,
Руки небрежное пожатье, —
А ум безумствовать готов,
И грудь, волнуясь, ждет объятья.

Ни увлеченья, ни любви
Порой не надо для забвенья, —
Настанет миг, — его лови, —
И будешь богом на мгновенье (Лохвицкая Мирра)

Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы,
И я слышу, как сердце цветет.
И в больную, усталую грудь
Веет влагой ночной.. . я дрожу,
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу. (Фет)

"Остапа несло. Дело как будто налаживалось. Представленный Еленой Станиславовной владельцу «Быстроупака» , Остап отвел его в сторону, предложил ему крепиться, осведомился, в каком полку он служил, и обещал содействие заграницы и полную тайну организации. . .
– Вы знаете, кто это сидит? – спросил Остап, показывая на Ипполита Матвеевича.
– Как же, – ответил Кислярский, – это господин Воробьянинов.
– Это, – сказал Остап, – гигант мысли, отец русской демократии, особа, приближенная к императору.
«В лучшем случае два года со строгой изоляцией, – подумал Кислярский, начиная дрожать. – Зачем я сюда пришел? »
– Тайный «Союз меча и орала» ! – зловеще прошептал Остап. «Десять лет» ! – мелькнула у Кислярского мысль.
– Впрочем, вы можете уйти, но у нас, предупреждаю, длинные руки! . .
Кислярский сделался мраморным. Еще сегодня он так вкусно и спокойно обедал, ел куриные пупочки, бульон с орешками и ничего не знал о страшном «Союзе меча и орала» . Он остался – «длинные руки» произвели на него невыгодное впечатление.
– Граждане! – сказал Остап, открывая заседание. – Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить вам о цели нашего собрания – она вам известна. Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те, и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем. . ."

И. ИЛЬФ и Е. Петров "Двенадцать стульев"

Верхами ...
Выжженная степь ...
Хрипят непоенные кони.
И где-то рядом бродит смерть,
Зажав клинок в своей ладони.
Идём на юг.
Наш полк разбит.
Осталась, может, полусотня.
Запёкся кровью грязный бинт.
Душа растерзана в лохмотья.
Остатки сил берет жара.
Воды бы ...
Конь в немом укоре.
Вчера прошли Бахчисарай.
Что дальше?
Берег ...Скалы ...Море?
А там? ..Туретчина, да плен?
Пусть наши шансы нынче шатки,
Той жизни "райской", брат, взамен
В последний раз ударим в шашки!
Даст Бог, разрубит круговерть
Один из Вас, я в это верю!
И доведется посмотреть
Ему как пляшет Буйный Терек,
И как в пожаре алых зорь
Седой туман над ним клубится,
Как виноградною лозой
Искрится каждый двор станицы.
Увидит как родит земля,
Играют песни - только слушай!
И выпьет ковшик чихиря
На наш помин, за наши души ...
А я? ..Что ж, чую, мой черёд.
Паду, насквозь пронзённый пулей ...
Медовый Спас ...
Гречишный Мёд
Качает дома батька с ульев.

(Игорь Шептунов)