Игра в бисер. Вопросы лауреата премии «Поэт» 2012.

В холода, в холода
От насиженных мест
Нас другие зовут города, -
Будь то Минск, будь то Брест, -
В холода, в холода. .

Неспроста, неспроста
От родных тополей
Нас суровые манят места -
Будто там веселей, -
Неспроста, неспроста. .

Как нас дома ни грей -
Не хватает всегда
Новых встреч нам и новых друзей, -
Будто с нами беда,
Будто с ними теплей. .

Как бы ни было нам
Хорошо иногда -
Возвращаемся мы по домам.
Где же наша звезда ?
Может - здесь, может - там. . (Высоцкий)

Дней круговорот, спешка, суета
Бесконечный бег, гонка в никуда.
Набирая темп, день сменяет ночь
Так за годом год жизнь уходит прочь.
Некогда вздохнуть, некогда поспать,
Некогда любить, некогда мечтать.
Некогда болеть, некогда скулить,
Некогда детей собственных растить.
Некогда поесть, другу позвонить
Некогда дышать, радоваться, жить… СТОП!. .
Очнись немного в этот быстрый век.
Ты же не машина, ты же человек!
Тихо! … Еще тише! . .
Я прошу вас, люди.
По второму кругу жизнь идти не будет.
Лепесток упавший вновь не расцветет
Время безвозвратно в прошлое уйдет.
Вот когда зажгутся звезды в вышине
Выйди и послушай тишину во мгле.
Ты услышишь небо, ты услышишь бурю
Ты услышишь землю, круглую, большую
И на этой, круглой, на твоей планете,
Кто-то ищет руку тёплую, живую
Слышишь, как он тянется?
Слышишь, как кричит он?
Слышишь, как он хочет, руку твою теплую
В свою руку взять,
И прижать ладонь к щеке
И не отпускать? . .
Никогда не слышал?. .
Ты пойди ПРИСЛУШАЙСЯ… … . (Олег Половников)

Летим в пространство на Земле,
Как сукиновы дети.
Гигантский шар летит во тьме
Кромешной в бездны эти. Куда летим, зачем летим,
Не ведаем, не знаем,
Летим - и все! Пусть не хотим,
А все летим. Но чаем, Что долетим мы наконец
К какому-то пределу
И будет все-таки конец
Тому, что так летело. —И уничтожится во прах
Неведомая греза —
Ведь эта жуть, весь этот страх,
Всей нашей плоти слезы.

"...И мы простирaемся не только во времени. И в прострaнстве мы рaскидывaемся дaлеко зa пределы того, что видно глaзу. Мы остaвляем чaстицу себя, когдa покидaем кaкое-то место, мы остaемся тaм, хоть и уезжaем. И в нaс есть некие вещи, которые мы можем зaново обрести, лишь вернувшись тудa. Мы проезжaем мимо себя, путешествуем к себе, когдa монотонный стук колес несет нaс тудa, где мы остaвили позaди отрезок нaшей жизни, кaким бы коротким он ни был. Когдa мы во второй рaз ступaем нa перрон чужого вокзaлa, слышим голосa из громкоговорителя, вдыхaем неповторимые зaпaхи, то мы прибывaем не только нa дaлекие земли, но и в дaль собственного внутреннего мирa, может быть, в сaмый дaльний уголок себя сaмого, который обычно от нaс сокрыт во тьме. А инaче почему бы нaм тaк волновaться, тaк вслушивaться в себя, когдa кондуктор выкрикивaет нaзвaние стaнции, когдa рaздaется визг тормозов и возникшaя внезaпно тень вокзaлa проглaтывaет нaс? Почему тогдa этот волшебный момент, этот миг, когдa с последним толчком поезд остaнaвливaется, исполнен негромкого дрaмaтизмa? Возможно, потому что с первого шaгa по чужому и уже нечужому перрону мы возврaщaем прервaнную и покинутую жизнь, прервaнную тогдa, когдa, отъезжaя отсюдa, почувствовaли первый толчок поездa. А что может быть более волнующим, чем вернуть нaзaд прервaнную жизнь со всеми ее обещaниями? Это ошибкa, бессмысленный aкт нaсилия, когдa мы сосредотaчивaемся нa "здесь и сейчaс" в полном убеждении, что ухвaтывaем сaмое существенное. А было бы кудa вaжнее, уверенно и спокойно, с невозмутимым юмором и сорaзмерной грустью обживaть то временное и многомерное прострaнство, что, собственно, и есть мы. Почему мы жaлеем людей, которые не могут путешествовaть? Потому что они, не имея возможности рaспрострaняться во внешнем мире, и во внутреннем не могут простирaться, не могут умножaть себя - они лишены возможности совершaть дaльние путешествия в сaмих себя, чтобы открывaть, кем и чем другим ты бы мог стaть... "

П. Мерсье " Ночной поезд на Лиссабон"

Мы идем искать священные
знаки. Идем осмотрительно и
молчаливо. Люди идут, смеются,
зовут за собою. Другие спешат
в недовольстве. Иные нам
угрожают. хотят отнять
то, что имеем. Не знают
прохожие, что мы вышли
искать священные знаки. Но
угрожающие пройдут. У них
так много дела. А мы
будем искать священные
знаки. Никто не знает, где
оставил хозяин знаки свои.
Вернее всего, они - на столбах
у дороги. Или в цветах.
Или в волнах реки.
Думаем, что их можно
искать на облачных сводах.
при свете солнца, при свете
луны. При свете смолы
и костра будем искать
священные знаки. Мы долго
идем, пристально смотрим.
Многие люди мимо прошли.
Право, кажется нам, они
знaют приказ: найти
священные знаки. Становится
темно. Трудно путь
усмотреть. Непонятны места.
Где могут они быть -
священные знаки? Сегодня
мы их, пожалуй, уже не
найдем. Но завтра будет
светло. Я знаю - мы их
увидим.

"Инок ласковый, мы реем
над твоим монастырем
да над озером, горящим
синеватым серебром.

Завтра, милый, улетаем --
утром сонным в сентябре.
В Цареграде -- на закате,
в Назарете -- на заре.

Но на север мы в апреле
возвращаемся, и вот
ты срываешь, инок тонкий,
первый ландыш у ворот;

и, не понимая птичьих
маленьких и звонких слов,
ты нас видишь над крестами
бирюзовых куполов. "В. Набоков.

Вот твой билет, вот твой вагон.
Все в лучшем виде одному тебе дано.

В цветном раю увидеть сон:

Трехвековое непрерывное кино.

Все позади, уже сняты

Все отпечатки. Контрабанды не берем.

Как херувим, стерилен ты.

А класс второй, не высший класс, зато с бельем.

Вот и сбывается, все что пророчится.

Уходит поезд в небеса — счастливый путь!

Ах, как нам хочется, как всем нам хочется,

Не умереть, а именно уснуть...