Поэтесса и переводчица Вероника ТУШНОВА (27.03.1911—1965) — автор многих замечательных стихов в жанре любовной лирики

Мир в темноту еще был погружен,
а звезды эти же плыли...
Был самый первый костер разожжен,
не было хижин, не было жен, -
были женщины. Их любили.

Любили дремучим сердцем своим
грубо и непорочно.
Глухой безымянной тоской по ним
томились денно и нощно.

Неискушенных детей земли
весна лишала покоя,
только понять они не могли -
что же это такое?

А загадка так и не решена,
до сих пор не найдут ответа,
почему вот эта тебе нужна?
Не та, а именно эта!

Сколько раз меняла лицо Земля,
сбрасывая уборы,
сколько раз поглощали сушу моря,
из морей поднимались горы,

а сердце все то же... В сырых ночах,
в еще допотопной Эре,
я - помнишь? - поддерживала очаг
в угрюмой твоей пещере.

Не отрекаются любя

Мы еще не познакомились с творчеством, но обязательно выскажем мнение не читая

"Чувства и мысли - вот что такое стихи. И, конечно, мастерство, потому что оно позволяет полнее выразить чувства и мысли"

ХИРУРГ
Порой он был ворчливым оттого,
что полшага до старости осталось.
Что, верно, часто мучила его
нелегкая военная усталость.

Но молодой и беспокойный жар
его хранил от мыслей одиноких -
он столько жизней бережно держал
в своих ладонях, умных и широких.

И не один, на белый стол ложась,
когда терпеть и покоряться надо,
узнал почти божественную власть
спокойных рук и греющего взгляда.

Вдыхал эфир, слабел и, наконец,
спеша в лицо неясное вглядеться,
припоминал, что, кажется, отец
смотрел вот так когда-то в раннем детстве.

А тот и в самом деле был отцом
и не однажды с жадностью бессонной
искал и ждал похожего лицом
в молочном свете операционной.

Своей тоски ничем не выдал он,
никто не знает, как случилось это, -
в какое утро был он извещен
о смерти сына под Одессой где-то..

Не в то ли утро, с ветром и пургой,
когда, немного бледный и усталый,
он паренька с раздробленной ногой
сынком назвал, совсем не по уставу.

Уходит день. В углах синее тени.
Бледнеют туч румяные края.
Ко мне, как медвежонок, на колени,
карабкается девочка моя.

Беру ее, касаюсь шейки тонкой,
откидываю волосы со лба.
Она смеется беззаботно, звонко,
она со мной, храни ее судьба!

В такое время нелегко на свете,
и много в жизни сожжено дотла.
Я никогда не думала, что дети
приносят столько мира и тепла.

Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит –
я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
и о многом забыть пора…
Я люблю тебя.
Это значит –
я желаю тебе добра.
Значит, как мне тебя покинуть,
как мне память из сердца вынуть,
как не греть твоих рук озябших,
непосильную ношу взявших?
Кто же скажет, моя отрада,
что нам надо,
а что не надо,
посоветует, как же быть?
Нам никто об этом не скажет,
и никто пути не укажет,
и никто узла не развяжет…
Кто сказал, что легко любить?

Я поднимаюсь по колючим склонам,
я мну в ладонях пыльный полынок,
пылает бухта синим и зелёным,
кузнечики взлетают из-под ног.

В скользящих бликах света голубого,
на обожжённом темени горы,
лепечут листья в рощице дубовой,
жужжат шмели и плачут комары.

Лежу. Гляжу.
Над головою дна нет!
Плывут на север тучи не спеша.
И всё мне душу трогает и ранит,
так беззащитна сделалась душа.

Она ликует и пощады просит,
и нет её смятению конца.
Так, вероятно, света не выносят
глаза у исцелённого слепца.

Всё в первый раз – долины, горы, море,
сухой дубняк, звенящий на ветру.
Вторая жизнь! На радость или горе?
Не всё равно ли?
Не боюсь. Беру!

Вот говорят: Россия...
Реченьки да березки...
А я твои руки вижу,
узловатые руки, жесткие.
Руки, от стирки сморщенные,
слезами горькими смоченные,
качавшие, пеленавшие,
на победу благословлявшие.
Вижу пальцы твои сведенные,
все заботы твои счастливые,
все труды твои обыденные,
все потери неисчислимые...
Отдохнуть бы, да нет привычки
на коленях лежать им праздно.
Я куплю тебе рукавички,
хочешь — синие, хочешь — красные?
Не говори "не надо",
мол, на что красота старухе?
Я на сердце согреть бы рада
натруженные твои руки.
Как спасенье свое держу их,
волнения не осиля.
Добрые твои руки,
прекрасные твои руки,
матерь моя, Россия!

Человек живет совсем немного -
несколько десятков лет и зим,
каждый шаг отмеривая строго
сердцем человеческим своим.
Льются реки, плещут волны света,
облака похожи на ягнят...
Травы, шелестящие от ветра,
полчищами поймы полонят.
Выбегает из побегов хилых
сильная блестящая листва,
плачут и смеются на могилах
новые живые существа.
Вспыхивают и сгорают маки.
Истлевает дочерна трава...
В мертвых книгах
крохотные знаки
собраны в бессмертные слова.

"Вот уеду, исчезну, на года, навсегда, кану в снежную бездну, пропаду без следа. Час прощанья рисую, гладкий след от саней... Я ничем не рискую, кроме жизни своей". В. Тушнова