Какая музыка была!
Какая музыка играла,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.
Какая музыка во всём,
Всем и для всех - не по ранжиру.
Осилим… Выстоим… Спасём…
Ах, не до жиру - быть бы живу…
Солдатам голову кружа,
Трёхрядка под накатом брёвен
Была нужней для блиндажа,
Чем для Германии Бетховен.
И через всю страну струна
Натянутая трепетала,
Когда проклятая война
И души и тела топтала.
Стенали яростно, навзрыд,
Одной-единой страсти ради
На полустанке - инвалид,
И Шостакович - в Ленинграде.
-----
Мне цвет защитный дорог,
Мне осень дорога –
Листвы последний ворох,
Отцветшие луга.
И холодок предзорный,
Как холод ножевой,
И березняк дозорный,
И куст сторожевой.
И кружит лист последний
У детства на краю,
И я, двадцатилетний,
Под пулями встаю.
На полях перевода
Кура, оглохшая от звона, –
Вокруг нее темным-темно.
Над городом Галактиона
Луны бутылочное дно.
И вновь из голубого дыма
Встает поэзия, –
Она
Вовеки непереводима
Родному языку верна.
-----
На галерею Камеронову
Ведёт раздвоенная лестница.
Мне, с юных лет в неё влюблённому,
Она и помнится, и грезится,
И вдруг пойму, что я неправильно
Живу, не видясь с нею, каменной,
Годами, — снегу предоставлена,
Дождю и летней неге пламенной.
Она стоит, в свои объятия
Принять готова посетителя,
И удивительна симпатия
Её к нему, и снисходительно
Её парадное величие,
Веков присутствие не тягостно,
С Платоном в бронзовом обличии
Поговоришь, с Гомером — запросто.
Поэт
Служил забытому искусству
Жизнь выражать через слова –
И непосредственному чувству
Вернул в поэзии права.
Над ним одним дыханье ада
И веющая благодать.
Обожествлять его не надо,
Необходимо оправдать.
"Такой туман без края над полями, Что можно заблудиться, запропасть. Шершавый иней пойман тополями На листья не успевшие опасть. Я плохо прежде понимал все это, Я даром эту благодать имел..." А. Межиров