Философ, писатель, краевед Владимир БАРАЕВ (5 февраля 1933—2018) — автор многих статей, книг: «Высоких мыслей достоянье»,

Владимиром Бараевым написаны книги "Высоких мыслей достояние", "Древо Кандинских", "Посланцы Тенгри", "Альма-матер" о МГУ, "Приходят и уходят корабли" о целине, "Гонец Чингисхана" об историческом прошлом народов Забайкалья и Монголии, многочисленные статьи о религии, искусстве, истории, составлены родословные Бестужевых, Кандинских, Сабашниковых.

Владимир Бараев. "Картина в подземелье" (Древо. Декабристы и семейство Кандинских)

"После ужина я вышел на высокое крыльцо, сел на лавку под большим навесом. В облике усадьбы, где мы остановились, было явно сибирское - высокий бревенчатый дом с мезонином стоял на большом каменном фундаменте, во дворе множество деревянных строений - завозня, баня, конюшня с сеновалом. Переводчик Лхамсурен сказал, что до революции здесь жила семья русских из Кяхты, они выращивали хлеб, занимались извозом. После гражданской войны на них напала какая-то банда. Хозяина усадьбы и его взрослых сыновей убили. Вдова, похоронив их, уехала с невестками в Россию. Через некоторое время здесь поселился одноногий русский, бывший белоказак, и стал сторожем. Много таких, бывших, оказалось в Монголии, они жили не только вдоль границ, но по всей территории страны.

Дождь поутих, но ручьи еще бежали с горы по двору к реке, неугомонно шумевшей невдалеке. Обильные капли, тревожно шурша, стекали с крыш и ветвей деревьев. Не в такой ли сумрачный, сырой вечер налетели бандиты? Рассказ о давней трагедии взволновал меня. Как говорил Лхамсурен, монголы очень любили, уважали эту семью, называя хозяйку Авгу-багша (Авгай - по-монгольски почтительное обращение к женщине, а багша - учительница, впоследствии выяснилось, что имя хозяйки - Августа). Вдруг сторож что-то знает о ней? Вот он как раз идет с обходом по двору с "летучей мышью" в одной руке и с посохом в другой.

Остановившись у двери в полуподвал под домом, он огляделся, достал ключ, отомкнул большой висячий замок, со скрипом открыл массивную дверь и, войдя в нее, неожиданно выглянул. Странно: сторож, а ведет себя воровато. И тут я, не знаю почему, сбежал с крыльца, спустился вниз и пошел за сторожем на свет фонаря.

Вскоре шаги затихли и послышались невнятные слова. Старик обращался к какой-то женщине по имени Кутя. Выглянув из-за угла, я увидел, что он стоит перед большой картиной. На холсте прекраснейший пейзаж: берег широкой реки, вдали острова, синие горы и солнце за облаками. А на переднем плане - не то белая птица, не то девушка, взмахнувшая белой косынкой. Очертания смутны, размыты.

Старик поставил фонарь на ящик и начал протирать позолоченную раму. "Что за картина? Почему здесь, в подземелье?" Сквозняк донес до меня пыль, и я чихнул. Сторож вздрогнул, оглянулся. В глазах недоумение, злость. Бормочу несуразицу, мол, заблудился, извините.
- Ступай отсюда! - закричал он, приподняв посох. - Поговорим завтра. Однако утром его в сторожке не оказалось - уехал на отару.

Рассказал об этом Лхамсурену, тот взял ключи, спустились с ним в подземелье, не без труда нашли место, где висела картина. На стене - лишь следы гари, а на полу уголья.

- Зачем он сжег ее? Это же преступление! - в отчаянии крикнул я. Переводчик заверил меня, что узнает все на обратном пути, а сейчас пора в дорогу."

В романе В. Бараева"Альма-матер: Под бременем познанья и сомненья"происходит прозрение и отторжение от философии прошлого.