Поэт, прозаик, участник войны Николай РЫЛЕНКОВ (15.2.1909—1969) — автор биографической трилогии: «Сказка моего детства»,

Избави Бог от поздних сожалений,
Когда нельзя поправить ничего.
Нам так отрадно сквозь туман осенний
Увидеть праздник лета своего.

Но, поразмыслив, мы под звон метели
Все чаще станем вспоминать о том,
Что сделать мы могли и не сумели,
Что проглядели в лете золотом.

Скорей бы хлынул паводок весенний,
Чтоб год начать, минувшему не льстя.
Избави Бог от поздних сожалений,
Когда поправить ничего нельзя.
***
Ясный день мне предвещают зори
Иль к ненастью расстилают дым, -
Русь моя, и в радости и в горе
Верю я, что рос, тобой храним.

Если падал духом я, бывало,
Если жил не поднимая глаз, -
Ты мне песней голос подавала
В самый трудный, в самый горький час.

Я на зов твой шел, душой воспрянув,
Уходя от смутной маеты,
И меня из дебрей и туманов
Выводила на дорогу ты.

Исцеляла мне любые раны
С жита набегающей волной,
Шумом леса, тишиной поляны,
Всем настоем силы земляной.

Потому, из края в край кочуя,
Я тебя везде узнаю, Русь.
И когда стихи мои шепчу я,
Всё тебе, всегда тебе молюсь.
***
АВТОПОРТРЕТ
Сказали б знакомые просто
На ваши расспросы в ответ:
"Сутулый, высокого роста,
С лицом без особых примет.

Совсем не похож на поэта,
Что вводит в волшебный чертог..."
Случайно услышав все это,
Не много б добавить я смог.

Конечно, знакомые правы,
Я в этом признаться готов.
Как Лель из зеленой дубравы,
Не шел я в венке из цветов.

Весной не играл на свирели,
А в поле за плугом ходил,
В дубраву, где иволги пели,
Пегаску в ночное водил.

В разлужьях на речке Корчёвке
Росистые травы косил
И навек запомнил ночевки
В копне, что под вечер сложил.

Отведав шмелиного меду,
Где шепчет ветла в забытьи,
Я пил родниковую воду,
Что слаще Кастальской струи.

Не в счастье находки случайной,
Ключи ко всему подобрав, -
В труде постигал я все тайны
Родимых полей и дубрав.

Что мне до поэтов, влекомых
В заоблачные края!
К словам моих добрых знакомых
Лишь это добавил бы я.

Вечерний ветер, тише вей,
Заря ясна, чиста.
Росы напился соловей
С кленового листа.

Росы напился соловей,
Я сдерживаю вздох...
И вот посыпался с ветвей
Серебряный горох.

И вот посыпался с ветвей
В лесную тишину,
И я зажал в руке моей
Горошину одну.
---
На рассвете проснуться и, выпив стакан молока,
торопливо пройти на крыльцо через тёмные сени,
посмотреть, как заря подожгла за рекой облака,
и послушать, как ветер шумит в развороченном сене.

Как роса опадает прозрачными каплями с куп
придорожных ракит, у которых заря на примете...
И почувствовать сердцем, что день этот будет не скуп,
приносящий удачу тому, кто встаёт на рассвете.

Разве этого мало, моя дорогая, скажи,
разве нашей любви не просторно, ответь, дорогая.
Предвещая погоду, трещит перепёлка во ржи,
и дорога желтеет, за дальний курган убегая.
---
Как монотонно лес шумит в тиши,
Роняя тени спутанные наземь,
Но погоди, подумай, не спеши,
Не попрекай его однообразьем.

Его на грани лета и весны
Гроза не раз крылом своим зацепит,
И ты услышишь струнный звук сосны,
И ропот дуба, и осины лепет.
---
Вновь берега ручьев и речек
Ветрам нахлынувшим тесны.
В тумане вышел март-разведчик
Искать дорогу для весны.

Он знал, что здесь, по Приднепровью,
Следы войны еще свежи,
Что пахнут порохом и кровью
Боев недавних рубежи.

Примет привычных нет в помине,
Он должен сам везде пройти,
Чтоб где-нибудь на вражьей мине
Не взорвалась весна в пути.
---
За все, за все с нас спросит время строгое,
Ему не скажешь, стоя в стороне,
Что с чистым сердцем выходил в дорогу я,
А заблуждался - по чужой вине.
Нам отговорки не к лицу лукавые,
Не для того мы спор вели с судьбой,
И выше всех ценю святое право я -
Быть самым строгим для себя судьей.
---
Слух музыканта, зренье живописца
И память следопыта нам нужны,
Когда велим мы в слове воплотиться
Всему, что нам дарят цветы и птицы,
Обвалы гроз и клады тишины.

Но от листа не оторвется слово,
Под радугой строка не запоет
Без искорки того огня живого,
Что всё в душе преображает снова,
Неповторимый смысл всему дает.
---
Все береги: родную речь,
Где слово с корнем жизни связано.
В полях медовых ветер греч,
В борах дымок сосновых свеч,
Разноголосье птиц согласное.
Отдай за них рубашку с плеч
И знай, что лишь себя беречь
Поэту противопоказано.
---
Мне снятся потерянные стихи
О самом заветном и сокровенном.
Мелькнут в ворохах бумажной трухи
И тут же опять исчезнут мгновенно.

А сердце стучит и стучит в тиши,
И я повторяю за ним виновато:
- Ты должен достать хоть со дна души
Все, что в суете потерял когда-то!
---
Одни волшебной флейты ищут где-то.
Другим довольно дудочки в горсти,
Чтоб в зимний вечер вызвать полдень лета,
А в летний - снегом тополь замести.

Как видно, нет на чудеса запрета
Тому, в чьем сердце все сошлись пути.
Я не ищу волшебной флейты где-то
Была бы только дудочка в горсти.
---
Как не бесятся вьюги, однако
Зимний путь для нас - самый прямой.
От Державина до Пастернака
Русский стих неразлучен с зимой.

Заповедных урочищ обходчик,
Берендейским чутьем знаменит,
Он за темными вешками строчек
Свежесть первых метелей хранит.

Пахнет горечью хвои с морозца...
То не снега ли русского дух?
...О весне у нас лучше поется
После зимних вьюг-завирух.
---
Не собирал я редкие словечки,
Но звук родной всегда в душе живет.
Вот место, где сливаются две речки,
Его назвал сутоками народ.

И что мне в том, что в словарях толковых,
Такого слова не было и нет
В нем пенье струй я слышу родниковых,
На шелест трав, на шум лесов ответ.

Его истоки глубоки и чисты,
Я сам его прозрачности дивлюсь.
Так пусть дополнят словари лингвисты,
Твердя стихи поэтов наизусть.
---
Мы видим мир ревнивыми глазами,
Но кто за это смеет нас корить?
На всех путях, что нам пришлось торить,
Мы за свои ошибки платим сами,
И за чужие - тоже нам платить.

"Сумерки зимние, Синие-синие. Город в серебряном Мареве инея. От тишины ли, От легкого ль холода Сердце заныло так молодо-молодо. Хочется выразить Невыразимое... Сумерки синие, Сумерки зимние." Н. Рыленков