К 80-летию поэта, прозаика, флориста Евгения КУРДАКОВА (27 марта 1940—2002), автора сборников стихов: «Сад мой живой»,

Поражает его разносторонность.

Русский поэт, прозаик, флорист, художник,
эссеист, переводчик поэзии на русский язык.
Исследователь семиотики русского языка,
автор оригинальной концепции сакрального
происхождения речи и культурогенеза.

Талантлив был во всём. Неужели так бывает?!

Перевожу поэта… Полыхая,
Горит зима блистающим костром,
И даль, переметенная до края,
Сгорая, истекает за окном.

Снег падает. Еще беззвучны строки,
Безжизненно чужое далеко, —
В том горнем вековом своем потоке,
Как этот снег, слетающий легко.

Но там, среди немого опаданья,
В холодном истекании снегов
Уж зародилось слабое дыханье
И шелест нарастающих стихов.

Чтоб позже все из той же снежной сечи,
Крепчая, накаляясь и звеня
Силлабикой густой и крепкой речи
Возникнуть враз и хлынуть на меня, -

Чтоб в гуле породненного звучанья,
Не противостоя, не снисходя,
Переводить дыханье на дыханье,
Как жить, дыханья не переводя.
-
Перевожу поэта… Догорает
Зима ли, жизнь, — моя ли, не моя, -
И светлым снегом небо истекает,
И стынет раскаленная земля.

В немыслимо застойном, сизо-красном
Бескислородном воздухе крутом
Кристаллы льда, поблескивая, гаснут,
Как искры, над прихлопнутым костром.

Там где-то - средь безмолвных опаданий
Дыханья мира с мерзлой высоты
Ссыпаются со льдом иных дыханий,
Сухи, как лед, как этот снег чисты.

По снегу этих дней иду сутулясь,
Будя дыханья, смерзшиеся в нем,
И треск шагов звучит в безлюдьи улиц,
Как пластырь, отдираемый живьем.

Зима гудит, ворочается, бьется,
Как перевод, растянутый в года.
А непереводимое поймется
Не сразу, а когда-нибудь, когда?..
-
Когда с далеких гор заснеженного края,
Горящих предвесенней белизной,
Сорвется ветер и, внизу стихая,
Свободно разольется над землей.

И под его теплеющим разливом
В движенье, ощущаемом едва,
Как будто в трудном сне неторопливом,
Мне прозвучат чуть слышные слова:

Я вас любил… а вы меня убили…
Холодным всплеском пепельного льда
Встревожу ваши небыли и были,
Пред тем как уж умолкнуть навсегда.

Пускай для вас судьбы моей блужданья
Не исказят ни сердца, ни лица, -
Судьба поэта тоже назиданье
Умеющим читать ее с конца.

Пусть в сутолоке вечных ваших буден
Шептанье это из последних сил
Безрадостным упреком вам не будет, -
Не убивайте тех, кто вас любил.

Я ветер, я почти уже преданье,
Но если и оно минует вас,
Останетесь навек без оправданья,
И вот тогда - без красок и прикрас…

Перевожу поэта…
--
Предчувствие прошлого неощутимо,
Но вдруг как пронзит сквозняком ледяным
В туманных долинах Калбы и Нарыма
Озноб растворенья и времени дым.

Здесь каждая падь кропотливо изрыта,
Здесь древние штольни, петляя, бредут
По оловоносным прорывам гранита,
По медным следам зеленеющих руд.

Здесь некогда Чудь ворожила, кружила
Развалами копей, кругами камней,
Здесь каждая россыпь и рудная жила
Нащупана Чудью и ведома ей.

Нет взгорка, что б не был в почине, в заводе,
Нет имени, что б не озвучила Чудь:
Алтай, Светлояр, Златогор, Беловодье, -
Андроновской бронзы начало и путь.

Умолкли легенды, забылись преданья,
Последний свидетель, ты тоже молчишь,
Текущий от Яра по древней Яркани
Яр-теч белоярый, великий Иртыш.

На этих брегах полудиких, на стыке
Страны оловянной и медной страны
Дымились плавильни, и грозные лики
Богов огневых были мрачно темны.

Здесь некогда время варило, месило
Ту дымную правду в огне и золе,
Что бронза - не боронь, не бранная сила,
Когда её больше, чем надо земле. -

Когда под камланье кобзы и варгана,
Почуяв порыв окаянной орды,
Трёхсолнечный оттиск на бубне шамана
Послал её в бездны судьбы и беды. -

Когда из глухого чудского горнила
Сородичей вывел к заветной стране
Всё тот же Атей ли, Атис ли, Атилла, -
Извечный отец на победном коне…

Погасли костры у родного порога,
Чтоб где-то иной темноте присягнуть,
И в прахе и тлене исчезла дорога,
Андроновской бронзы загадочный путь…
--
Ты думаешь, мир не собрать, не вернуть.
Отнюдь, он таит и обратную суть.
Смотри, как покорно отвергнутый прах
Становится чёрной землёй на полях,
Как жизнь, по сусекам метя и скребя,
Из этого праха слагает себя,
Как жадно по ягоде лепится гроздь,
По нити - рубаха, по щепоти - горсть...