Как бы вы одной-двумя фразами обрисовали творчество Георгия ИвАнова?

Он сам так обрисовал:
"Я не любим никем! Пустая осень!"

Не вписывается Георгий Иванов в современную российскую культурологию.

"...Снега, Снега, снега… А ночь темна,
И никогда не кончится она.

Россия тишина. Россия прах.
А, может быть, Россия — только страх.

Веревка, пуля, ледяная тьма
И музыка, сводящая с ума.

Веревка, пуля, каторжный рассвет
Над тем, чему названья в мире нет."

Я в лесу. Страшный, сказочный, снежный пейзаж ничего не понимающей, взволнованной, обреченной души. Банки с раковыми опухолями: кишечник, печень, горло, матка, грудь. Бледные выкидыши в зеленоватом спирту. В 1920 году в Петербурге этот спирт продавался для питья -- его так и звали "младенцовка". Рвота, мокрота, пахучая слизь, проползающая по кишкам. Падаль. Человеческая падаль. Поразительное сходство запаха сыра с запахом ножного пота.
--_______
ну не знаю как это можно описать, бредни психически нездорового человека

Георгий Иванов

В меланхолические вечера,
Когда прозрачны краски увяданья
Как разрисованные веера,
Вы раскрываетесь, воспоминанья.

Деревья жалобно шумят, луна
Напоминает бледный диск камеи,
И эхо повторяет имена
Елизаветы или Саломеи.

И снова землю я люблю за то,
Что так торжественны лучи заката,
Что легкой кистью Антуан Ватто
Коснулся сердца моего когда-то.
---
Мгновенный звон стекла, холодный плеск воды,
Дрожит рука, стакан сжимая,
А в голубом окне колышутся сады
И занавеска кружевная.

О муза! Гофмана я развернул вчера
И зачитался до рассвета.
Ты близко веяла, крылатая сестра
Румяных булочниц поэта.

А наступивший день на облако похож,
И легкое ветвей движенье
Напоминает вновь, что есть желанья дрожь
И счастья головокруженье.

Но ветер, шелестя, перевернул листы,
И, словно колдовства угроза,
Забытый дар любви давно минувшей, ты
Мелькнула, высохшая роза.
---
В широких окнах сельский вид,
У синих стен простые кресла,
И пол некрашеный скрипит,
И радость тихая воскресла.

Вновь одиночество со мной...
Поэзии раскрылись соты,
Пленяют милой стариной
Потёртой кожи переплёты.

Шагаю тихо взад, вперёд,
Гляжу на светлый луч заката.
Мне улыбается Эрот
С фарфорового циферблата.

Струится сумрак голубой,
И наступает вечер длинный:
Тускнеет Наварринский бой
На литографии старинной.

Легки оковы бытия...
Так, не томясь и не скучая,
Всю жизнь свою провёл бы я
За Пушкиным и чашкой чая.

ИвАнов Георгий Владимирович (1894–1958) — поэт, прозаик, эссеист, критик. Печататься начал рано: в 1910 г. опубликовал критическую статью, где разбирал творчество З. Гиппиус, И. Анненского и М. Волошина. Его первый сборник стихов — «Отплытие на остров Цитеру» (1911), за которым последовали «Горница», «Вереск», «Лампада» и др. Общая реакция поэтического сообщества на изданные в России сборники Г. В. Иванова — «неплохо, изящно»; может быть, и «совершенно по форме», но не пронизано «поэтическим содержанием». Острее других эту мысль выразил В. Ходасевич, сказав, что этому стихотворцу нужна серьёзная жизненная трагедия, чтобы стать поэтом.
В октябре 1922 г. Г. Иванов вместе с женой И. Одоевцевой покинул Россию; в годы эмиграции они жили в Берлине, Париже, иногда – в Риге. В начале 1937 г. в Берлине вышла единственная прижизненная книга «избранного» Г. Иванова, повторяющая название его первого сборника («Отплытие на остров Цитеру»). Последние годы жизни прошли для Г. Иванова и .Одоевцевой в нищете и страданиях: с 1953 г. они проживали в приюте для престарелых в Йере, недалеко от Тулона.
Поэзия Георгия Иванова, вернувшаяся в Россию в 1990-е гг., стала одним из открытий рубежа веков, благодаря редкому умению поэта растворить слово в интонации; не то чтобы «назвать неназываемое», но подойти к нему вплотную и как бы очертить контуром речи, уместить в паузы:
«Мне кажется, будто и музыка та же,
Послушай, послушай, мне кажется даже…
— Нет, вы ошибаетесь, друг дорогой…» («Над розовым морем вставала луна…», 1925). (как-то так, если очень кратко)

...Зимний день. Петербург. С Гумилёвым вдвоём,
Вдоль замёрзшей Невы, как по берегу Леты,
Мы спокойно, классически просто идём,
Как попарно когда-то ходили поэты.
_______________________________________
Не смотря на то, что вопрос «решен», я не вижу быстрого решения этого вопроса. Ищу и не могу найти столь сильные слова, чтобы описать в двух словах «жизнь и судьбу» поэта Иванова. Коротко примерно так.
Судьба его воплотилась в стихах. Не смотря на то, что важен весь корпус его текстов, самое существенное для меня то, что после Второй мировой войны он напрочь освобождается от прежних приемов и внешних признаков поэтичности, от той фальшивой позолоты, которые, как и у многих других, у него были. Его голос обретает уникальную простоту, классическую ясность, которые и делают его - в числе прочего - до сих пор живым поэтом. Выстраданные строки Георгия Иванова, его интонация узнаваемы и невероятно наэлектризованы жизнью. Это документы огромной поэтической силы, передающие экзистенциальные состояния художника, переживающего неслыханный, тотальный духовный кризис.

И не одной-двумя фразами (можно и больше), а даже и одним словом могу охарактеризовать: выпендрежник.
Все вокруг ИванОвы, а он, видите ли, ИвАнов. Хочет показать, что он не такой как все.
А глядя на него, и певица одна тоже стала именоваться ИвАновой (ты можешь не помнить, она из 60-х годов, ты тогда еще маленький был). Ну так она хоть болгарка, а Георгий?

Ничем не примечательный поэт, заслуживАет большей славы. Хоть слоги у него просты, но смыслы великАсты.