Знакомы вам произведения Александра КОНДРАТЬЕВА (1876–1967): «Стихотворения» и рассказы, повести, романы: «Сатиресса»,

А. Кондратьев. Мадонна

Сидя на бархатном троне,
В розовый шелк убрана,
Голову в светлой короне
К Сыну склонила Она.
Тих и задумчив Малютка.
К людям Он руки простер.
Смотрит любовно и чутко
Матери благостный взор...
И на коленях старуха
Возле решетки видна.
Губы шевелятся глухо.
Молит о чем-то она.
Выбились пряди седые
Черных когда-то волос.
Ты ль не услышишь, Мария,
Шепота, полного слез?..

Венеция

Воды канала светло-зеленые
В сладкой истоме и лени
Нежно целуют, словно влюбленные,
Старых палаццо ступени.
Солнце... Гондолы скользят, как видения.
Струйки беззвучные блещут.
Темных старинных дворцов отражения
В зеркале светлом трепещут...

В Saint-Germain-des-Pres

Сверху дождь шумит неугомонно.
В полутемном храме тишина.
Над престолом бледная Мадонна
Под коринфским портиком видна...
В черной шляпке, в платье сероватом,
Вся тростинки хрупче и стройней,
Полускрыв лицо платком измятым,
Девушка склонилась перед Ней.
Вот еще... Еще одна... Их много.
На prie-Dieu склоняясь там и тут,
Все они о чем-то просят Бога,
Все мольбы Мадонне жарко шлют.
Но о чем молитвы те? --Загадка.
Так беззвучно шепчут их оне...
За решеткой тусклая лампадка
Угасает грустно в тишине...
Кто-то рядом спешно отирает
Черные и влажные глаза...

Пир богов

На Олимпе высоком и радостном,
Окруженном толпой облаков,
Упивались нектаром сладостным
Сонмы светлых веселых богов.
От земли и от моря лазурного
К Зевсу боги собрались на пир.
Звуки смеха их радостно-бурного
Далеко уносились в эфир.
Разносил им напиток божественный
Пленник светлых небес Ганимед,
И по струнам, поющим торжественно,
Ударял Аполлон-Кифарэд.
И слилася со звонкими струнами
Сладкозвучная музыка слов.
То три грации с музами юными
Стали славить собранье богов.
Алым облачком дивно одетая,
Окруженная свитой своей,
Аполлоном на лире воспетая,
Как богиня богов и людей,
Афродита божественной пляскою
Обольщала бессмертных гостей,
И манили несбыточной ласкою
Взоры ясные чистых очей.
И, объятые мукою сладкою,
Обнаружить ту муку боясь,
Боги тихо вздыхали украдкою,
Не спуская с красавицы глаз...
Как осеннее утро, спокойная,
Всех улыбкой холодной даря,
Под пурпуровым пеплосом стройная
Златокованым шлемом горя, --
Возлежала дочь Зевса любимая,
Мудрый взор устремив на гостей,
Никогда до сих пор не томимая
Своевольною бурей страстей.
И следила с улыбкой бесстрастною
Дочь Зевеса, как пел Аполлон,
Прославляя Киприду всевластную,
Красотою ее опьянен...
Вся покрытая туникой темною,
Там и ты, дочь Латоны, была
И с улыбкой загадочно-томною
Возлежала у края стола.
В колеснице, лучи испускающей,
Тебя лани послушной четой
Отвезли в облаках утопающий
Громовержца чертог золотой.
Но, над чашей склоняясь душистою,
Ты скучала по милой земле...
Полускрытый волной шелковистою
Полумесяц сверкал на челе...
Диадемой блестя драгоценною,
Возлежала Зевеса жена,
И с усмешкою скорбно-надменною
Укоряла супруга она:
"Что глядишь ты на морем рожденную,
Словно взором ласкаешь ее,
Позабыв про супругу законную,
Позабыв обещанье свое:
Не клялся ль ты рекою забвения,
Что забудешь измены свои
И вне дома искать развлечения
Ты не будешь в запретной любви?!
Поклянись же мне снова ты Летою
Не платить увлечению дань
И на облачком легким одетую
Афродиту смотреть перестань!"
"Делать нечего. Летой глубокою
Я клянусь тебе, Гера моя:
Не покину тебя одинокую
Для Киприды божественной я!"...
Часто клался он Летой глубокою
И те клятвы давая без труда,
Чтоб утешить жену волоокую,
Но сдержать их не мог никогда.
Усмехалися боги веселые,
Слыша клятву царя своего,
И с улыбкою кубки тяжелые
В честь жены поднимали его.
Упоенные нектаром сладостным,
Дружно Марс и Гефест обнялись,
И со смехом лукавым и радостным
Поглядел на них бог Дионис.

-- Вовочка, кто такой Брежнев?
-- Не знаю...
-- А Подгорный?
-- Не знаю...
-- А Косыгин?
-- Не знаю... Марьиванна, а Вы знаете, кто такой Васька Косой?
-- Нет...
-- А Серёга Лохматый?
-- Нет...
-- То есть Вы мою банду не знаете, а я Вашу должен знать?

нет не знакомы.