ЧЕХОВСКИЕ СТРАНИЦЫ: купец, миллионер, городской голова: «Мне теперь седьмой десяток пошёл, и я всё позабыл: и врагов,

На первый взгляд в рассказе не повествуется о чем-либо примечательном,
просто показывается, как празднуется Крещенье морозным днем в
провинциальном русском городке в 1887 году.
Праздник предполагался в возможно широких размерах. Выпущенные афиши
были громадны и обещали немало удовольствий: каток, оркестр военной музыки, беспроигрышную лотерею, электрическое солнце и проч."
Только мороз -28 градусов с ветром едва не отменил все мероприятия.
Но публика хотела праздника. Как и сегодня люди готовы праздновать в любую погоду.
Есть особый род чеховских рассказов, в которых он с мельчайшими бытовыми деталями передаёт приметы своего времени, очень лаконично повествует о том,
как жили люди тогда, какими они были, что из себя представляли. Своеобразное документальное кино в прозе.
Читая чеховские произведения, можно живо себе представить картинки прошлой жизни, понять традиции, а, самое главное, люди предстают необычно
интересными в образном описании Антона Павловича.
Самым непосредственным персонажем этого рассказа стал городской глава,
купец Еремеев Егор Иваныч, "маленький, худенький старик в лисьей шубе нараспашку и в большом картузе", миллионер, N-ский старожил.
При его появлении губернатор говорит – "Живой старикашка! …Удивительно,
как это он еще на коньках не катается". Потому что на подходе к павильону, где собралось местное отборное общество, городской глава на полдороге "вдруг согнулся, подкрался сзади к какой-то даме и дернул ее за рукав. Когда та оглянулась, он отскочил и, вероятно, довольный тем, что сумел испугать,
разразился громким старческим смехом". Появившись в павильоне, он тут же распоряжается, чтобы принесли напитков, людям необходимо согреться.
До него никто не догадался распорядиться в такой-то мороз. А на слова
губернатора про прелести русского мороза Егор Иваныч не соглашается с ним, вспоминая свои юные страшные годы сиротства, когда довелось ему за пятачок в день в морозы водить по городу старушку – "Спервоначалу задаешь дрожака, как
в лихорадке, жмешься и прыгаешь, потом начинают у тебя уши, пальцы и ноги болеть. Болят, словно кто их клещами жмет. Но это всё бы ничего, пустое дело, не суть важное. Беда, когда всё тело стынет. Часика три походишь по морозу, владыко святый, и потеряешь всякое подобие. Ноги сводит, грудь давит, живот втягивает, главное, в сердце такая боль, что хуже и быть не может. Болит сердце, нет мочи терпеть, а во всем теле тоска, словно ты ведешь за руку не старуху, а саму смерть. Весь онемеешь, одеревенеешь, как статуй, идешь, и кажется тебе, что не ты это идешь, а кто-то другой заместо тебя ногами двигает. Как застыла душа, то уж себя
не помнишь: норовишь или старуху без водителя оставить, или горячий калач с лотка стащить, или подраться с кем. А придешь с мороза на ночлег в тепло, тоже мало радости! Почитай, до полночи не спишь и плачешь, а отчего плачешь, и сам
не знаешь..."
Удивительно точное описание воздействия холода на организм. Кто сам
испытывал подобные ощущения от мороза, никогда не забудет губительную сущность стужы. Замечательно, что миллионер не забыл свою сиротскую
тяжелую долю.
Далее он подробно вспоминает, как в лавке озябшим с утра до вечера приходилось стоять. Даже, когда сам хозяином стал, всё равно, в морозы не легче жилось, от холода так застывал, что на покупателей злодеем смотрел, а вечером на домашних срывался.
И городской глава, и губернатор, перебивая друг друга вспоминали пережитое. "Старики задумались. Думали они о том, что в человеке выше происхождения,
выше сана, богатства и знаний, что последнего нищего приближает к богу: о
немощи человека, о его боли, о терпении."

А. П. Чехов «Мороз»

«С другого берега, сторонясь от конькобежцев, шел к павильону маленький, худенький старик в лисьей шубе нараспашку и в большом картузе. Это был городской голова, купец Еремеев, миллионер, N-ский старожил...
...Мне теперь седьмой десяток пошел, у меня теперь вот шуба есть, а дома печка, всякие ромы и пунши. Теперь мне мороз нипочем, я без всякого внимания, знать его не хочу. Но прежде-то что было, мать пречистая! Вспомнить страшно! Память у меня с летами отшибло, и я всё позабыл; и врагов, и грехи свои, и напасти всякие – всё позабыл, но мороз – ух как помню! Остался я после маменьки вот этаким махоньким бесенком, бесприютным сиротою… Ни родных, ни ближних, одежонка рваная, кушать хочется, ночевать негде, одним словом, не имамы зде пребывающего града, но грядущего взыскуем. Довелось мне тогда за пятачок в день водить по городу одну старушку слепую… Морозы были жестокие, злющие. Выйдешь, бывало, со старушкой и начинаешь мучиться. Создатель мой! Спервоначалу задаешь дрожака, как в лихорадке, жмешься и прыгаешь, потом начинают у тебя уши, пальцы и ноги болеть. Болят, словно кто их клещами жмет. Но это всё бы ничего, пустое дело, не суть важное. Беда, когда всё тело стынет. Часика три походишь по морозу, владыко святый, и потеряешь всякое подобие. Ноги сводит, грудь давит, живот втягивает, главное, в сердце такая боль, что хуже и быть не может. Болит сердце, нет мочи терпеть, а во всем теле тоска, словно ты ведешь за руку не старуху, а саму смерть. Весь онемеешь, одеревенеешь, как статуй, идешь, и кажется тебе, что не ты это идешь, а кто-то другой заместо тебя ногами двигает. Как застыла душа, то уж себя не помнишь: норовишь или старуху без водителя оставить, или горячий калач с лотка стащить, или подраться с кем. А придешь с мороза на ночлег в тепло, тоже мало радости! Почитай, до полночи не спишь и плачешь, а отчего плачешь, и сам не знаешь…
– Царица небесная! А что было, когда меня в сидельцы в рыбную лавку отдали! – продолжал Егор Иваныч, поднимая вверх руки, причем лисья шуба его распахнулась. – Бывало, выходишь в лавку чуть свет… к девятому часу я уж совсем озябши, рожа посинела, пальцы растопырены, так что пуговицы не застегнешь и денег не сосчитаешь. Стоишь на холоде, костенеешь и думаешь: «Господи, ведь до самого вечера так стоять придется!» К обеду уж у меня живот втянуло и сердце болит… да-с! Когда потом сам хозяином был, не легче жилось. Морозы до чрезвычайности, а лавка, словно мышеловка, со всех сторон ее продувает; шубенка на мне, извините, паршивая, на рыбьем меху, сквозная… Застынешь весь, обалдеешь и сам станешь жесточее мороза...»

Хм я смотрю у тебя есть и хейтеры и даже поклонники, странно...

Блин... Вы себя не узнали? Одеревенение Вашего мозгА привело к тому, что Вы воображаете себя то купцом, то миллионером, то городским головой... А на деле Вы одинокий баобаб с эректильной дисфункцией... Злой, некрасивый и плохо пахнущий...