Олицетворение дождя в зарубежной поэзии?

тут был поэт и у него было 23 примера..
Но мой пример лучше...имхо
Тот Владимир Поболь.
у меня любимый есть
45% знаю в переводе наизусть, катарсис был в 2001м году.ИКО ГАРСИА ЛОРКА «ДОЖДЬ»
Есть в дожде откровенье — потаённая нежность.
И старинная сладость примирённой дремоты,
пробуждается с ним безыскусная песня,
и трепещет душа усыплённой природы.

Это землю лобзают поцелуем лазурным,
первобытное снова оживает поверье.
Сочетаются Небо и Земля, как впервые,
и великая кротость разлита в предвечерье.

Дождь — заря для плодов. Он приносит цветы нам,
овевает священным дуновением моря,
вызывает внезапно бытие на погостах,
а в душе сожаленье о немыслимых зорях,

роковое томленье по загубленной жизни,
неотступную думу: «Всё напрасно, всё поздно!»
Или призрак тревожный невозможного утра
и страдание плоти, где таится угроза.

В этом сером звучанье пробуждается нежность,
небо нашего сердца просияет глубоко,
но надежды невольно обращаются в скорби,
созерцая погибель этих капель на стёклах.

Эти капли — Глаза Бесконечности — смотрят -------------ХХХХХХХХХХ
в бесконечность родную, в материнское око. -----------ХХХХХХХХХ !! Мистика.

И за каплею капля на стекле замутнённом,
трепеща, остаётся, как алмазная рана.
Но, поэты воды, эти капли провидят
то, что толпы потоков не узнают в туманах.

О мой дождь молчаливый, без ветров, без ненастья,
дождь спокойный и кроткий, колокольчик убогий,
дождь хороший и мирный, только ты — настоящий,
ты с любовью и скорбью окропляешь дороги!

О мой дождь францисканский, ты хранишь в своих каплях
души светлых ручьёв, незаметные росы.
Нисходя на равнины, ты медлительным звоном
открываешь в груди сокровенные розы.

Тишине ты лепечешь первобытную песню
и листве повторяешь золотое преданье,
а пустынное сердце постигает их горько
в безысходной и чёрной пентаграмме страданья.

В сердце те же печали, что в дожде просветлённом,
примирённая скорбь о несбыточном часе.
Для меня в небесах возникает созвездье,
но мешает мне сердце созерцать это счастье.

О мой дождь молчаливый, ты — любимец растений,
ты на клавишах звучных — утешение в боли,
и душе человека ты даришь тот же отзвук,
ту же мглу, что душе усыплённого поля!

Перевод В.Парнаха

Серые глаза – рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены

Габриэле Д'Аннунцио - Дождь в сосновом лесу

Тише. На полянах лесных
я не слышу
слов твоих
человечьих. Я слышу,
как капли и листья
шепчут слова на странных
наречьях.
Послушай. Литься
продолжают капли
по веткам провисшим,
тяжелым лапам,
по чешуйкам сосновым,
колючим кронам,
листам зеленым
лавровым,
по мокрым кистям
и листьям дрока,
по цветам с душистым
тягучим соком,
по нашим одиноким
лицам
вода струится,
по ткани, по легким чистым
одеждам
и по нежданным надеждам.
И дождь станет лаской,
волшебной сказкой,
что прежде
тебя манила, меня так манит,
о Эрмиона.

Ты слышишь? Колышет
дождь печальные ветки —
частые, редкие,—
меняя звучание
на кистях и листьях —
звонче, тише…
Послушай. Так близко
вторят хором дождю цикады,
словно им не преграда
нависшее низко небо и тучи.
И звучны
песни сосен и мирта
и говор дрока,
словно пальцами дождик
к струнам прикасается странным.
И в юном
лесном мире
лишь двое
на поляне в роще,
и лицо твое строго
и вдохновенно,
кудрей сплетенья
пахнут неуловимо
цветами жасмина
и резедою,
о созданье земное,
чье имя
Эрмиона.

Слушай, слушай. Летучих
цикад стрекотанье
все глуше,
и тучи все звонче плачут.
Тени
прячут в сплетеньи
ветвей набухших,
как тайну,
трескучий отзвук
далекий. Слушай,
звук гаснет.
Лишь влажный воздух
задержит эхо. Звук гаснет.
И снова дрожит. И гаснет.
Шума моря не слышно
за шумом капель. Листья
колышет дождь серебристый,
звенит по лужам,
стучит торопливо
по иглам смолистым —
звонче, глуше, —
послушай.
Молчалива
дочь неба птица;
в глуши тенистой
за корягой
заговорила дочь ила.
И влага на твоих ресницах,
Эрмиона.

Дождинки на черных ресницах,
кажется, что ты плачешь,
и на наши лица иначе
упала тени зелень,
словно с лесом нас породнила.
И сок жизни в жилах хмелен,
и сердце плодом застыло
сладким,
и кажутся родниками
два глаза черных,
и зубы в деснах — миндальные зерна,
и мы идем без оглядки,
и нам на поляне
оплетают ноги
травы стеблями,
мочат влагой росной,
и мы идем куда-то, куда же?!
По нашим одиноким
лицам
вода струится,
по ткани,
по легким чистым
одеждам
и по нежданным надеждам;
и дождь станет лаской,
волшебной сказкой,
что прежде меня манила, тебя так манит,
о Эрмиона.