Что случилось с Иосифом Кабзоном?

Коль случалась зима или осень, Совершенно не грел макинтош.Но по радио пел нам Иосиф,И жилось поприятнее все ж.Очаровывал голосом сильным,Был он статен, опрятен, кудряв. Пел прекрасно и невыносимоСоловьем иудейских дубрав. Баритон пробирал всех до сути,Так ревел, что, слегка трепеща,В пляс пускались различные люди,От сантехника и до врача. Из толпы доносилось: «Иосиф!Дай души нам частичку свою!По-хорошему мы тебя просим».«Дать – не дам, - отвечал, - но спою. И все пел про июльские травы,Про заводы, про шишки с тайги.А простые российские бабы Целовали ему сапоги.Песнь стремилась, не ведая края,И гадали мужчины из зон:«Звать-то как? Иванов? Николаев?Как еврей? Да с чего бы Кобзон?»Так и чукчи, сидевшие в юртах, Полагали средь чукчей его, Плюс литовцы, таджики, удмурты,Да еще бог лишь ведает кто.Годы мчатся, как ласточки-птицы,В сонме бед, революций, измен.Все в слезах у поклонников лица.Ведь Иосиф теперь бизнесмен. Он торгует и нефтью, и газом,Позабывши призванье свое.Он по-прежнему, в целом, прекрасен, Но все реже и тише поет. Неужель все былое забыто?Как так вдруг очерствела душа?Обзывая Кобзона бандитом, Не пускают его в США.Говорят, что давненько не кудриНа его голове, а парик. Что в последнее время он хмурый,Что порядочно духом поник. Что порой, документ оформляя,Он украдкой глазеет в окно.К простым гражданам выйти желая, Порасспрашивать, как там оно. Погулять мыслит он по району.Или пива попить хорошо.Но опять, блин, зовут к телефону.«Кто там? Юрий Михалыч Лужков»И давай обсуждать с ним проценты,Пени, ценных бумаг оборот.А кругом, что по селам, что в центреПо Кобзону горюет народ.Потому что зимою прохладно,Мало жрать, обветшал макинтош.Возвращайся, Иосиф, обратно.Мы подхватим, коль ты запоешь.Понесется напев по просторам.И затянем, и грянем все мыПро поля, про заводы, про горыИ семнадцать мгновений весны.

Амбиции это! Он думал, что пуп земли, а на поверку оказался - пупок!

Зажрался,старичок..Не люблю я Кабзона...И вообще евреев не люблю...

это старческая звездная болезнь