Я над унитазом повесила маленького ангела декоративного. Как вы думаете он будет действовать на умы писающих мальчиков?

Как мальчик, много писавший в своей жизни, могу заметить, что состояние, в которое ум входит во время писанья, заслуживает упоминанию в анналах, хотя, впрочем, мало чем выдается по уровню ординарности. Мальчики, по крайней мере, та часть мальчиков, которой является мой частный случай, гораздо чаще в такой момент смотрят на струю и то, что оказывается на утяжеленном от кинетической энергии конце падающей струи. Например, они пытаются, направляя струю, разбить ею, как гидромонитором, засохшую на фаянсе грязь. На ангелов они едва ли будут смотреть, поскольку, пользуясь моментом праздности, их разум будет находиться в состоянии добродушной, хотя и не добропорядочной, познавательной игры. Ангел над унитазом представляет собой довольно неуклюжее нагромождение содержаний, в котором сталкиваются, принужденные противоречить друг другу добропорядочность, доброжелательность, санитарная гигиена и связанный с нею регламент социальной дисциплины, - с моральным регламентом небесных жителей, с эстетическими нормами компактной деуринизации, и совершенно не кстати объявившейся религиозностью, порхающей над предметом, который трудно отнести к возвышенным, хотя и глупо относить к низменным. Вовсе абсурдным представляется мыслимый диалог писающего мальчика и ангела. «Вот Ангел, я писаю! » «Ну, писай, писай» . Не думаю, что писанье могло бы заинтересовать ангела. Чем, собственно? А сам писающий молится только в случаях мучительного простатита, когда влаги больше способен выплакать, чем выдавить через положенное место, но это страдание совершенно не умиляет и нормального человека не рассмешит. Локомотивом такого поступка, как вывешивание скульптурного ангела в уборной, возможно, выступает обычное родительское очарование, отождествляющее мальчиков с ангелами, и готовое вовлечь в восторженный чертог своего семейного энтузиазма даже объективно ничем не привлекательное писанье детей. Возможно, переживаемое вами умиление детьми кажется вам присутствием ангела или как бы его невидимым содержанием в вашем чувстве. Возможна и грубая скабрезная веселость безнаказанного кощунства, поскольку гипсовый ангел не может «сдать экзамен» на сакральность и быть зачисленным в список по-настоящему священных вещей. Икону вы туда, конечно же, не повесите. Сравните: строгий священнослужитель не стал бы делать того, что сделали вы. Значит, вы не строгий священнослужитель, следовательно, не строги, значит, готовы скорее простить, чем осудить, и с большой вероятностью можно предположить, что ангел в уборной – это ваше веселое подмигивание писающим мальчикам. Ваши радость и умиление обрадовали бы меня, будь мы с вами близкими друзьями. Однако есть опасение, что мое равнодушие к вашей радости вас расстроит, как будто бы вы, пусть неуклюже, предложили дружбу, а я ее отверг. Что ж, откровенные рискуют. В моем случае ваш риск не оправдался. Для моего высокого философского духа непривлекательны гипсовые ангелы над унитазами, и поэтому я вместе со Снежной Королевой обдаю вас полярным холодом моей высокомерной чопорности и выспреннего интеллекта!

Валерий Балтабеков

30 818

03.02.2009

Альбомдар Жасаймыз... Спасибо Вам! Очень сильно смеялся!