Неужели, ЛИЦЕМЕРИЕ было, есть и БУДЕТ ЕСТЬ?

неужели это ново для тебя?)))

Вы сами одинаково и ведете себя со своим руководителем и своим подчиненным? С остановившим вас ГАИшником и с пьяным БОМЖом, просящим "выручить"? С уличным мальчишкой-хулиганом и со своим собственным ребенком?

Лицемерят не ради удовольствия.

смена аватаров сути не меняет )))

конечно

Альфред Пэрриш стоял как громом пораженный. Все это было так
неожиданно. Так неожиданно, дерзко, неправдоподобно, непостижимо. От открыл
рот, но не смог пошевелить языком. Попробовал крикнуть: "Остановите его", -
но в легких не оказалось воздуха. Хотел броситься вдогонку, но дрожащие ноги
отказывались повиноваться ему. Потом они подкосились, и он рухнул на стул. В
горле у него пересохло, он задыхался, с трудом глотая воздух, в голове был
полный сумбур. Что же делать? Этого он не знал. Одно все же казалось
несомненным: надо взять себя в руки и попытаться догнать незнакомца.
Разумеется, этот человек не сможет получить деньги за его билет, но значит
ли это, что он его выбросит? Нет, он, конечно, отправится на вокзал и сбудет
его кому-нибудь за полцены; причем сегодня же, потому что, по местным
правилам, на следующий день билет будет уже недействителен. Это соображение
вселило в юношу надежду. Собравшись с силами, он встал и направился к
выходу. Но он сделал лишь несколько шагов, затем, охваченный внезапной
слабостью, неверными шагами вернулся на место, чуть не теряя сознание при
мысли, что его маневры заметили. Ведь в последний раз пиво заказывали за его
счет, а он еще не расплатился, и у него нет ни пфеннига! Он узник, и одному
богу известно, что может произойти, вздумай он уйти из пивной. Он был
испуган, растерян, подавлен и ко всему слишком плохо знал немецкий язык,
чтобы объяснить, в чем дело, и просить снисхождения и помощи.
И тут его стало мучить запоздалое раскаяние. Как он мог оказаться таким
дураком? Что его дернуло послушаться явного авантюриста? А вот и кельнер!
Юноша, весь дрожа, зарылся в газету. Кельнер прошел мимо. Душа Пэрриша
исполнилась благодарности судьбе. Стрелки часов, казалось, застыли на месте,
тем не менее он не мог отвести от них глаз.
Томительно медленно проползло десять минут. Опять кельнер! Пэрриш снова
прячется за газетой. Кельнер помешкал - этак с неделю - и пошел дальше.
Еще десять ужасных минут, и снова кельнер. На этот раз он принялся
вытирать столик и делал это, кажется, месяц; потом два месяца стоял у стола
и наконец отошел.
Пэрриш чувствовал, что нового появления кельнера он не вынесет. Он
должен рискнуть, должен пройти сквозь строй, должен спастись. Но кельнер еще
пять минут - они показались бедняге долгими месяцами - околачивался по
соседству, и Пэрриш следил за ним затравленным взглядом, чувствуя, как его
мало-помалу начинают одолевать все недуги старости, а голова медленно
седеет.

Думаю да... в обозримом будущем изменений не предвидится...