Жизнь каждого человека очень хрупка и ежесекундно висит на волоске, так почему же многие совсем не ценят жизнь?

Здравствуйте. А я и ценю и наслждаюсь жизнью, когда мне хорошо. И не говорю, что хорошо, когда хорошо другим от того, что мне плохо.

Ценят ценное, а если не ценное, то смысл ценить...

Так вот и есть, спохватываемся, когда уже поздно.

Думают что это не про них, а жаль....

Знаете, сколько наблюдаю за людьми.. вот кто больше себя бережёт - с тем что-то и случается. Хотя.. вопрос хороший! Ценим обычно потеряв..

Я думаю, жизнь ценят все. Просто вовремя не успевают понять это.

Вопросу о цели или назначении жизни (ср. стр. 614) соответствует другой
вопрос - о ее ценности. Мы встречаемся в этом отношении с двумя
противоположными воззрениями, а в промежутке между ними - со всеми мыслимыми
попытками примирения. Одно из этих воззрений гласит: наш мир - наилучший из
мыслимых и возможных миров, а жизнь и деятельность в нем - неоценимейшее из
благ. Все в нем предстает гармоничным и целесообразным взаимодействием и
достойно изумления. Даже кажущееся злым и скверным познается с высшей точки
зрения как добро, ибо являет благотворную противоположность добра; мы тем
лучше можем оценивать последнее, когда оно выделяется на первом. Зло не есть
нечто доподлинно действительное; мы ощущаем как зло только меньшую степень
блага. Зло есть отсутствие добра, а не что-нибудь такое, что имело бы
значение само по себе.

Другое воззрение утверждает: жизнь полна мучений и бедствий, страдание
повсюду перевешивает удовольствие, горе превозмогает радость. Бытие - это
бремя, и небытие следовало бы при всех обстоятельствах предпочесть бытию.

Главными представителями первого воззрения, оптимизма, надлежит считать
Шсфтсбери и Лейбница, а второго, пессимизма, - Шопенгауэра и Эдуарда фон
Гартмана.

По мнению Лейбница, этот мир есть лучший из миров. Лучше его не может
быть. Ибо Бог добр и мудр. Добрый Бог хочет сотворить лучший из миров;
мудрый знает его; он может отличить его от всех других и худших. Только злой
или немудрый Бог был бы способен сотворить худший мир, чем наилучший из
возможных.

Кто исходит из этой точки зрения, тот с легкостью может предначертать
человеческой деятельности направление, которое она должна принять, чтобы
внести свою лепту во благо мира. Человеку надлежит лишь разузнать решения
Бога и вести себя сообразно с ними. Если он знает, каковы намерения Бога
относительно мира и человеческого рода, то и поступки его окажутся верными.
И он будет чувствовать себя счастливым оттого, что может присовокупить к
прочему добру еще и свое. Итак, с оптимистической точки зрения жизнь
достойна жизни. Она должна побуждать нас к участию в ней и содействию ей.

Иначе представляет себе дело Шопенгауэр: Он мыслит себе мировую основу
не как всемудрое и всеблагое Существо, а как слепой порыв, или волю. Вечное
стремление, непрестанная жажда удовлетворения, которое никогда не может быть
достигнуто, - вот основная черта всякого воления. Ибо стоит лишь достигнуть
какой-либо желанной цели, как тотчас же возникает новая потребность и т. д.
Удовлетворение может всегда иметь лишь ничтожно малую длительность. Все
остальное содержание нашей жизни есть неудовлетворенное тяготение, т. е.
недовольство, страдание. Если слепой порыв наконец притупляется, то мы
лишаемся всяческого содержания; бесконечная скука наполняет наше
существование. Поэтому относительно лучшим является подавление в себе
желаний и потребностей, убийство воления. Шопенгауэровский пессимизм ведет к
бездеятельности, его нравственная цель - универсальная лень

Если над каждым волоском трястись и беречь как зеницу ока, то это чревато вырождением.