откуда появляется вдохновение?

Благоприятная энергетическая обстановка. Всё вокруг нас обусловлено энергетически, либо идет усиление, то мы чувствуем себя замечательно, либо наоборот.

Это разрождение мысли...

С неба льют (надо уметь улавливать).

Из настроения...

От увиденного шедевра, красивого пейзажа, картины, музыки, хочется и самому творить, а еще, если у жены хорошее настроение, ну то есть позитив в отношениях с окружающими

Вдохновение появляется когда оказываешься в центре внимания, и все на тебя смотрят, тебя слушают и тебя спрашивают.

Чтобы совершить научное открытие, создать шедевр, найти неожиданный выход, да просто написать хорошую статью, — необходимо вдохновение. Откуда оно берется? Что это — способность души или разума?
В отрывке «Египетские ночи» Александра Пушкина читаем: «…когда находила на него такая дрянь (так называл он вдохновение) , Чарский запирался в своем кабинете и писал с утра до поздней ночи. Он признавался искренним своим друзьям, что только тогда и знал истинное счастие» . Понятно, что Пушкин здесь проговаривается о собственном опыте. Но что именно переживал поэт — или его «аватар» Чарский — в запертом кабинете? Какое истинное счастье приходилось прятать за пренебрежительным словом? В стихах Пушкина «вдохновенье» тоже всегда в оперативном словаре. Даже если не всякий раз произносится, оно всегда вот-вот может быть произнесено: «быстрый холод вдохновенья» , наитие воодушевления — обязательный спутник в момент работы, без него и стихов нет. Те, кто читает и перечитывает Пушкина, привыкли к этому соседству. Но еще вопрос: всегда ли мы точно улавливаем те смысловые оттенки, какие использует, передавая свое переживание, поэт? Более-менее понятно, когда он пишет про «холодный ветер вдохновенья» . Но есть и другие примеры. В стихотворном послании Чаадаеву Пушкин изображает себя на развалинах храма Дианы вблизи Георгиевского монастыря на мысе Фиолент в особом настроении: «…Но в сердце, бурями смиренном, / Теперь и лень и тишина, / И, в умиленье вдохновенном, / На камне, дружбой освященном, / Пишу я наши имена» . Ясно, что у тоже привычного пушкинского «умиленья» здесь совсем не современный лубочный смысл, не просто «отношение к чему-то трогательному» . Смысл пушкинского слова здесь скорее ближе парадоксальному смыслу византийского канона иконы «Умиление» , хотя не совпадает и с ним. На иконе Божия матерь любовно играет со своим Ребенком, когда уже предчувствует его страдания, уже получила от старца Симеона предвестие о них. А у Пушкина более «земное» состояние души — но и это тоже радость поверх времени. Поэт поражается действию лет, которые смели грозное капище и смирили бурями сердца. И — одновременно — счастлив свойством памяти соединять эпохи и разделенных невзгодами друзей. Вдохновение ранит, потому что открывает ветхость земной жизни, и одновременно врачует, потому что приоткрывает перед человеком замысел, который выше его. Это неожиданный выход из жизненного тупика, брезжущий свет на границе мира, оживотворение молчащих камней. Даже среди сомнительных мифических развалин можно, оказывается, найти озаренье, которое примиряет с тем, что непостижимо, и возвращает тех, кого нет рядом.

От скуки. Когда скушно говорить могут и по поэтски!