Ну хорошо, а если вы оказалесь в подводной лодке, которая лежит на дне? Управление и связь вышли из строя

*Катя*, ну что ты всякие водолазные темы спрашиваешь
я сухопутный чел
завали меня в шахте

Через форточку вылезу.

Если у меня вышла из строя СУБМАРИНА - ЭТО НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО Я НЕ СМОГУ УСТРОИТЬ САБАНТУЙ СО СВОЕЙ ПОДРУГОЙ МАРИНОЙ!

Паника

Нашел бы водолазный скафандр, и вплыл бы на поверхность.

«И по мусингам, по мусингам…» ))

"72 метра", фильм снят на основе реально случившейся ситуации.

«…И по мусингам, по мусингам!» Эта фраза матерого подводника из кинофильма «72 метра» наверняка запомнилась многим зрителям. В реальной истории со спасением моряков подлодки С-11 все именно так и происходило. Чтобы организм не пострадал от слишком резкого снижения давления, Никишин медленно перехватывал руками трос, делая остановку всякий раз, когда достигал очередного узла-мусинга.
Наконец, этот долгий путь закончился. На поверхности завывал ветер, хлестали штормовые волны. И было темно: пока люди сражались в затонувшей подлодке с неподатливой техникой, успела наступить ночь. Никишин подергал трос, подавая сигнал остававшимся в отсеке: все в порядке, поднимайтесь ко мне. Однако прошло пять минут, десять, полчаса, час… Из глубины никто не всплывал.
По уговору, следующим предстояло выбираться из отсека Мазнину. Протиснувшись через торпедный аппарат, он стал дожидаться у борта подлодки появления Зиновьева. Но тот почему-то задерживался. «Неужели потерял сознание?» Обеспокоенный электрик рискнул вернуться назад в отсек. Оказалось, что Зиновьев решил попробовать все-таки спасти потерявшего рассудок Мареева. Вдвоем моряки пытались надеть на Василия дыхательный аппарат и втолкнуть его в трубу торпедного аппарата, однако безумец сопротивлялся, срывал с себя маску, выталкивал загубник… Помочь бедолаге оказалось уже невозможно.
Мазнин вновь выбрался из отсека. И вновь никого не дождался. Еще одно возвращение электрика в полузатопленный отсек было уже совсем коротким: запас кислорода в его спасательном аппарате подходил к концу, так что надо было торопиться. Зиновьев твердо пообещал без промедления последовать за товарищем. Теперь для Мазнина счет шел на секунды, - в третий раз проскользнув через торпедный аппарат он начал подниматься по тросу. На поверхности его встретил Никишин.

На поверхность - вверх ногами
Буй-въюшка — деревянный шар размером с футбольный мяч, — не мог удержать даже двоих пловцов. И торпедист решился плыть к берегу за подмогой. Только вот где он, этот берег? Далеко ли? Не зная этого, краснофлотец рискнул двигаться, ориентируясь по звездам, строго на восток, — где-то там должны быть ближайшие острова.
Потом уже подсчитали, что сверхмарафонский заплыв подводника длился семь с половиной часов! А ведь до того были пять часов труднейшей работы в полузатопленном отсеке, час ожидания «вплавь» возле буйка… Никишин сумел преодолеть в холодной балтийской воде 12 или даже 15 км. А когда под утро он, наконец, увидел каменистый берег острова Даго и вышку маяка, на пути к спасению возникло еще одно препятствие: ряды колючей проволоки. Противодесантное заграждение, сооруженное своими же, не пускало краснофлотца, шипы «колючки» раздирали обессилившие руки, впивались в грудь… Лишь чудом, весь изранившись, Никишин смог прорваться к берегу. Там на него, вконец обессилевшего, наткнулся патруль. Перед тем как провалиться в беспамятство Николай успел прошептать, что в море гибнут его товарищи.
Александр Мазнин все эти часы провел в одиночестве возле деревянного буйка, то держась за него, то плавая вокруг. Иногда нырял, чтобы хоть на короткое время спастись от бесконечных ударов волн. Достигнет ли берега Никишин, Александр не знал, почему не поднимается с лодки Зиновьев — не понимал. Под утро на море установился штиль, поэтому звук идущего катера моряк услышал издалека. В 10 утра его вытащили, наконец, из воды. «Там, внизу, еще двое!» — беспокоился краснофлотец.

Один я там никак не окажусь, так что дальнейшие мои действия проинструктирует капитан

Молиться