После одного нашего случая с ней, я стал ревнивым, очень, я не ревновал бы наверное только к перепискам с теми, кто точно с ней не встретиться, а в реальной жизни к подругам и каким-нибудь парням, которым вообще не до девушек, т. е скромным и т. д.
Но мы 5 месяцев ругались из-за моей ревности к её другу с которым она гуляла, в кино ходила, он ей заей назвал, и на день рождения придти хотел, и хотел позвать идти вино пить, и со временем ревность уже переросла в ,,если ты его увидишь в реальной жизни, чтоб сразу слала нах#й. Так а он не то что друг, он ещё и живёт в соседнем доме, и учится в нашей школе. И я просто хотел чтобы она его забыла, в чс кинула (она один раз с ним попрощалась, но в итоге он ей написал, она удалила диалог, а мне что не общалась с ним, и после этого ревность достигла вершины шкалы). Я просто хотел чтобы она послала его далеко и надолго, но она этого делать не хотела. А она ещё и в соседнем доме, и в нашей школе учился. Так мало без этой ревности, она на перемене иногда смеялась и веселилась ещё с одним. После всего, она называет меня патологическим ревнивцем, хотя я, и другая половина, считают что она сама бензина в огонь добавляла, да и что и могла бы добавить в чс и отшить того друга, а не все это устраивать. (Сам я с девушками не общаюсь, если что)
Кто прав? И как бороться?
Отношения
Это повод для ревности? Как бороться? Кто прав? Спасибо!)
Л. Н. Толстой .Война и мир
Том третий, ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого-то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно-малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно-малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого-нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Том третий, ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого-то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно-малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно-малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого-нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Игнор, демонстрация безразличия! вылечит её!
Григорий Мановицкий
Нет сжечь!
Оооо! Знаю я такие ситуации. Чувак, разуй глаза! Ты для нее всего лишь очередной "друг". Процентов на 90 я уверен, что она и спала с тем, с кем в кино ходила. Давай на чистоту, видишь же, что она (медведь из кустов). Беги, беги!!!
Ну вы же понимаете, что это не ревность уже, а типо у тебя ребенок черный, а ты веришь в кристальную чистоту и святость твоей жены? Но в школьном возрасте это всё такая ерунда. Девушки могут встречаться с одним, сексом заниматься с другим, сиськи демонстрировать третьим, но секса не давать. Это же всё подростковое.
Григорий Мановицкий
Если ты так рассуждаешь, поздравляю! Ты типичная шкура.
Ну поздравляю она тебе изменяет, ты типичный Олень!
Похожие вопросы
- Что делать с таким поводом для ревности? Кто прав? Как бороться?
- Есть ли повод для ревности?Вопрос МУЖЧИНАМ
- Я не знаю как вести себя в такой ситуации. И вообще здесь есть какой-то повод для ревности.
- Парни! Почему вы даете поводы для ревности девушкам, с которыми встречаетесь? Что вами движет? Заранее всем спасибо!
- Виртуальные флирт является ли изменой и поводом к ревности реального друга, мужчины, мужа?
- Флирт с другим человеком -это повод для ревности? Ревность-что это?
- А у вас какие поводы для ревности....
- Повод для ревности?
- мучает ревность,как бороться, реально устал....
- Приходилось ли вам испытывать ревность? Как боролись?