Были ли в истории христианские святые или праведники, которые бы обходились с нечистью действительно по-христиански?

В житии одного святого рассказывается, как к нему пришел бес и попросил вымолить для него, беса, спасение. Старец стал об этом молиться, и Бог обещал исполнить просьбу, но с условием, выполнить которое надлежало бесу, бес же не захотел его выполнять.
Имя старца забыла, а беса звали Зерифер.
Не удивительно ли, что я неправославная знаю жития православных святых лучше, чем православные?))))))

У меня духовная проблема как раз по теме вопроса))))) Когда я размышляла, что создам (не сама, чтоб не хапать всю славу себе, как Яхве, а посредством пары лучших моих созданий) в своей вселенной сектор без зла и страданий, как бы рай для добрых, некто из бесов упрекнул меня в несправедливости, так как рай для добрых я планирую, а для злых нет)))))) И я решила, что он прав, и вот теперь в непонятках и раздумьях: как же сделать этот рай для злых и кто будет его создавать и как его правильно воспитать и обучить?))))))

У вас ложное понимание слов Христа, Христос никогда не говорил, что к бесам нужно относится по христиански, все его слова относились только к людям

К ним и не нужно относится так.

В Евангелии от Марка 5. Приводится случай о котором вы спрашиваете. Про" бесов "и стадо свиней. Вполне по христиански поступили с ними. Дело не в том, что" бесам" людей надо " совращать", (один из ответов, выше см.) эти создания нуждаются в носителях (человек, животное).

«Был и еще замечательный случай. Один из людей образованного круга имел несчастие подвергнуться припадкам беснования. Родные его обратились за помощью к искуснейшим докторам. Те долго лечили больного дома, наконец послали его за границу к водам, но облегчения не было. Признаки беснования были очевидны, ибо припадки болезни совпадали с днями нарочитых церковных праздников, а конвульсии усиливались от прикосновения священных предметов: Святого Креста, Евангелия, богоявленской воды. В заключение всего больной не в состоянии был добровольно приступать к таинствам покаяния и причащения Святых Таин. Несмотря на то, родные его боялись или не хотели назвать болезнь страдальца своим именем.

Один из товарищей больного, видя его безпомощное состояние, из сострадания, взял на себя повезти больного в монастырь, с тем чтобы посоветоваться насчет непонятной болезни своего приятеля со старцем, которого он знал лично. Успел ли он уговорить больного или привез его в монастырь, употребив для сего какую-нибудь хитрость, – не знаю; только тотчас же по приезде, остановившись на гостинице, послал просить к себе старца, не упоминая ни слова о приехавшем с ним товарище и ничего не говоря о сем и ему самому. Но несмотря на сие, больной в то же самое время начал обнаруживать сильное безпокойство – признак приближающегося припадка – и заговорил: «Макарий идет. Макарий идет!», и едва старец вошел в занимаемые ими гостиные покои, больной бросился на него с бешенством, произнося разные неистовые слова и, прежде чем успели удержать его, заушил старца. Доблестный воин Христов, зная кто управлял в этом действии рукою несчастного, употребил против него сильнейшее оружие: по заповеди Христовой, быстро подставил ему другую ланиту, произнося слова Евангелия: Аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему другую (Мф. 5, 39). Опаленный смирением бес оставил страдальца; больной упал без чувств к ногам смиренного старца и пролежал долгое время в совершенном оцепенении, потом встал здравым, не сохранив ни малейшего воспоминания о своем поступке, в котором он, попущением Божиим, был лишь орудием.

Сколько можно было ежедневно насчитать исцеленных душевно! Одни уходили утешенными в скорбях, другие были пробуждены от греховного оцепенения, иные разрешены от уз отчаяния. Сказанное пророку: Аще изведеши честное от недостойного, яко уста Моя будеши (Иер. 15, 19), – можно применить и к старцу. Его смиренное слово было вместе с тем и слово действенное, слово с властью, ибо оно заставляло повиноваться и веровать неверующего; оно восставляло безнадежного и мало-помалу делало духовным человека плотского, хотя и нельзя было назвать его красноречивым, но оно заключало в себе деятельное поучение старца – опытное и кроткое. Известно несомненно, что все следовавшие с верою советам старца, который имел благодатный дар духовного рассуждения, получали не только душевную пользу, но и благопоспешество в житейских делах своих. Примеров этому так много, что было бы излишне указывать на кого-либо в частности.