Как по вашему: кто поможет людям навсегда избавиться от коррупции и угетения со стороны властей?

По нашему: восстановление черты оседлости поможет людям навсегда избавиться от коррупции, воровства, ростовщичества, паразитизма, алкоголизма, проституции...

никто... в россии так было-есть и будет.. и я ни в уничижение россии, я её люблю.. но так есть.. было и будет..

Только сами люди, если будут выживать из себя паразита, а не раскармливать его.

Шестакова я знал по Большой земле, по Бутырской тюрьме: сидел с ним в одной камере. Дружбы у нас там не было, было просто знакомство. На прииске Шестаков не работал в забое. Он был инженер-геолог, и его взяли на работу в геологоразведку, в контору, стало быть. Счастливец едва здоровался со своими московскими знакомыми. Мы не обижались – мало ли что ему могли на сей счет приказать. Своя рубашка и т. д.

– Кури, – сказал Шестаков и протянул мне обрывок газеты, насыпал махорки, зажег спичку, настоящую спичку...

Я закурил.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказал Шестаков.

– Со мной?

– Да.

Мы отошли за бараки и сели на борт старого забоя. Ноги мои сразу отяжелели, а Шестаков весело болтал своими новенькими казенными ботинками, от которых слегка пахло рыбьим жиром. Брюки завернулись и открыли шахматные носки. Я обозревал шестаковские ноги с истинным восхищением и даже некоторой гордостью – хоть один человек из нашей камеры не носит портянок. Земля под нами тряслась от глухих взрывов – это готовили грунт для ночной смены. Маленькие камешки падали у наших ног, шелестя, серые и незаметные, как птицы.

– Отойдем подальше, – сказал Шестаков.

– Не убьет, не бойся. Носки будут целы.

– Я не о носках, – сказал Шестаков и провел указательным пальцем по горизонту. – Как ты смотришь на все это?

– Умрем, наверно, – сказал я. Меньше всего мне хотелось думать об этом.

– Ну нет, умирать я не согласен.

– Ну?

– У меня есть карта, – вяло сказал Шестаков. – Я возьму рабочих, тебя возьму и пойду на Черные Ключи – это пятнадцать километров отсюда. У меня будет пропуск. И мы уйдем к морю. Согласен?

Он выложил все это равнодушной скороговоркой.

– А у моря? Поплывем?

– Все равно. Важно начать. Так жить я не могу. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях», – торжественно произнес Шестаков. – Кто это сказал?

В самом деле. Знакомая фраза. Но не было сил вспомнить, кто и когда говорил эти слова. Все книжное было забыто. Книжному не верили. Я засучил брюки, показал красные цинготные язвы.

– Вот в лесу и вылечишь, – сказал Шестаков, – на ягодах, на витаминах. Я выведу, я знаю дорогу. У меня есть карта...

https://shalamov.ru/library/2/16.html

Никто не даст мне избавленья –
Ни бог, ни царь и ни герой,
Добьюсь-ка я освобожденья,
Пожалуй, собственной рукой.

И в десять раз подняв надои
От каждой из своих коров,
На волю выйду по УДО я,
Не будь я, сукаблядь, Петров!».

Полная поэтень

Игорь Иртеньев

Из жизни Петровых

http://beseder.ru/right-news/entryid/1960

Сменить власть неправедных на власть СВЯТЫХ,

смена власти

Навальный!

значит по вашему власть только коррупционирует и угнетает? вам известна ответственность за дискредитация власти?

Никто и ничто.

Горбатого могила исправит

Царство Бога.

Не кто, а что.
Осознанность и добродетель.