Почему новые поколения так ностальгируют по старой модели? Дню 7-го ноября посвящается.

Конечно, советские люди знали, что живут они очень плохо, и частушки «хочешь жни, а хочешь куй – все равно получишь х.. » совершенно отчетливо отражают это знание.
Парадоксальность и ужас ситуации в том, что, после такого долгого и профессионального промывания мозгов, советские люди искренне поверили в то, что их несчастная родина – самая счастливая и процветающая в мире. Граждане Страны советов не видели и не знали, как живут люди за границей: из СССР тогда практически не выпускали, но отправная точка для сравнения была им задана. Если наша нищая, грязная с изнурительным, практически рабским, трудом крестьян и отупляющей работой на заводах, страна без дорог и без удобств в деревнях, страна без мяса, без красивой одежды и без туалетной бумаги – лучшая, то, понятно, насколько чудовищно плохо в остальном мире: кому туда захочется.

Очевидно, что такая система координат, при которой население самого лучшего государства планеты видит, что живет в полном говне, а про остальные страны уверена, что там – значительно хуже, прививала пессимистический взгляд во вселенском масштабе: хорошо быть просто не может, и хорошо не бывает нигде.
Советских людей подсадили на безнадегу, и хроническая интоксикация этим враньем была настолько сильной, что никто практически и не рыпался.
И вот это вдалбливание ощущения того, что жизнь плоха везде – это-то и является одним из самых страшных преступлений советской власти.
Эта навязанная координатная модель, при которой за ноль отсчета принят заведомый минус качества жизни, а дальше сравнительный отсчет может идти только вниз, вырастила миллионы людей в таком пассивном непротивлении, что Толстому и не снилось.
Видел ли кто, помнит ли кто, как ходили советские люди по Бальбоа, Монтевидео, Буэнос-Айресу, Веллингтону? Я – видел, я – помню. Среди веселого пестрого карнавала той жизни – зажатые, настороженные, нахмуренные: напряженные в ожидании обещанные пропагандой провокации ЦРУ. Они и безмятежные улыбки людей вокруг, и нарядность их одежды, и недорогую вкусную еду, и набитые прилавки магазинов воспринимали как провокацию. В лучшем случае – как потемкинские деревни капитализма, устроенные персонально для них, советских: ну не может быть повседневная жизнь заграницы такой хорошей. Советских за границей узнать было легко: они не улыбались.

Впрочем, обратная сторона всего этого – и феерический юмор населения дома (юмор офигения от действительности – ну вот как у Шукшина) в России, и какой-то запредельный до изумления цинизм, и фантастическая российский сплав удивительного наплевательского отношения к ближнему с таких же захлестывающим состраданием.

А подолбившиеся головой в дно начинают думать о подъеме: ниже-то уже некуда.
Вот почему у абсолютно не только иррациональной, но откровенно бредовой идеи коммунизма находилось так много фанатичных поклонников: уж эта-то морковь для ослов точно предполагала наконец-то развитие истории вверх, в какое-то совершенно сказочное будущее.

Спасибо Николай Борисычу