У Толстого чертова сила явно связана с похотью и, разумеется, заманчиво было бы свести "беса" к этому понятию, находящемуся в полном соответствии с миропониманием эпохи реализма. Но такое отождествление лишь редко можно считать оправданным, в большинстве же случаев оно приводит к непозволительному упрощению и обеднению литературного произведения. Понятия черт, бес, дьявол и т. д. восходят к религиозным поверьям /христианским и нехристианским/, и хотя их связь с этим происхождением часто более или менее затушевывается, она очень редко полностью потеряна.
Среди писателей русского реализма, в произведениях которых важную роль играют бесы, выделяется Александр Васильевич Сухово-Кобылин /1817-1903/. В продолжение своей долгой жизни он написал всего три художественных произведения: пьесы Свадьба Кречинского, Дело и Смерть Тарелкина, в 1869-ом году появившиеся в печати под общим заглавием Картины прошедшего.
Не будь роман Достоевского назван Бесами, мы лишь с трудом установили бы бесовскую сущность деятельности молодого Верховенского и его банды.
В Бесах, как и в трилогии Сухово-Кобылина, имеются персонажи с фамилиями, восходящими к обозначениям разных птиц: Лебядкин, Дроздов, Гаганов. Слово Ставрогин имеет другое происхождение, но имение этой семьи, Скворешники, явно связано с птицей скворец. К этим "птичьим именам" присоединяется еще один сходный пункт: ряд деталей, устанавливающих связь между персонажами романа и пресмыкающимися.
Птицы и пресмыкающиеся как класс более "отдалены" от человека, чем млекопитающие, и чаще представлены в качестве воплощения злых, нечеловеческих сил. Как известно, такое употребление мы находим также в Библии, почему оно и приобрело особенный авторитет. Итак, нет ничего удивительного в том, что разные писатели пользуются этими символами. Но тем не менее кажется такое совпадение, как у Достоевского и Сухово-Кобылина, достойным внимания. У Сухово-Кобылина бесы отождествлены с представителями государственной власти, между тем как у Достоевского они вселились в группу людей, восстающих против той же власти. Первый изображает людей как бесов, тогда как последний, избегая столь обыкновенного отождествления, представляет бесов как силу, действующую внутри человека.
Тема эта неоднозначна, в чем Вы, надеюсь, убедились, если дочитали до конца.