Почему брошенным детям в доме малютки дают стрёмные фамилии?

так за деньги, что выделяет наше нищее государство на оплату работников этих домов, туда пойдут высокодуховные люди с двумя высшими образованиями?
Это же относится к школам и детским садам.

никто им на выходе из дет. дома не мешает фамилию поменять

Все эти фамилии широко распространены на Украине. . особенно Сирота..

Я к вам пишу промеж делами
Из головного леспромхоза,
Чтоб знали вы, какая с нами
Случилася метроморфоза.

Живу я стало быть, херово,
В деревне среди пчел и ульев.
Мой дед - Петров и мать - Петрова,
Ну а моё фамилье - Хульев.

Мне мать про батю говорила,
Рассказывая популярно,
Что он работал на Курилах,
Ну, в смысле, летчик был полярный.

Любил футбол, любил корриду,
И по душевному порыву
Возил пингвинам в Антарктиду
Свежемороженую рыбу.

Летал и с килькой, и с сардиной,
В поставках соблюдая график.
Полгода дрейфовал со льдиной,
Ну и замерз на льдине на фиг.

Над фоткой, занесенной пылью,
Твердила мать: "Гордись им, Вася! "
А я все думал про фамилью:
Откуда, блин, она взялася?

По отчеству я - Эспаньолыч,
Отец испанского был пола,
Но вкалываю я, как сволочь,
А не как отпрыск Эспаньола.

Еще пою про кукараччу
(её у нас в деревне знают) .
Я эту песню так херачу,
Что в доме стекла вылетают,

И штукатурка между стульев
Слетает с потолка, как перхоть.
Но почему фамилье - Хульев:
Ну хоть убей, не мог я вьехать!

И вот однажды в хмурый вечер,
Когда весна дождем дристала,
Зажгла моя маманя свечи
И фотку батину достала.

Грешно, конечно же, смеяться:
На фотке, вынутой из шкафа,
Он сам себя держал за яйца
И пел, зажмурившись от кайфа.

Я сел, упершись в стол локтями,
Сложив свои мозги в кулёчек:
- Неужто это мой батяня?
Выходит, мама, он не летчик?

Не зря я всё-тки волновался,
Видать, в пушку у бати рыло?
- Ты сам об этом догадался.
Я ничего не говорила.

Но час настал, я рву, сыночек
Все нити в этой паутине:
Отец твой жив, и он не летчик,
И он не замерзал на льдине!

В московскую Олимпиаду,
Когда еще была в расцвете,
Я торговала лимонадом
В одном гостиничном буфете.

И вот однажды на закате,
Когда я кассу сдать хотела,
Он в наш буфет зашел некстати,
И я, как дура, обалдела.

И, вспомнив, как у канареек
Дрожат от возбужденья лапы,
Я горсть растерянных копеек
При этом уронила на пол.

И до сих пор перед глазами
Его лицо с его губами,
Поющими: "О, мами, мами,
О, мами блю, о, мами, мами… "

Он был красивый, сильный, бойкий,
Глядящий трепетно и томно…
И все же, на буфетной стойке
Нам было очень неудобно.

Как неудобно было, впрочем,
Тебе признаться, мой котенок,
Что твой папаша был не летчик,
А гастролер, артист, подонок.

Сейчас, когда я горько плачу,
Что во грехе ты был нагулен,
Я вспоминаю про мучачо,
Про твоего папашу Хулио.

Конечно, твой папаня - сволочь.
Но пусть судьба не задалася,
Зато теперь ты - Эспаньолыч,
Зато теперь ты - Хульев, Вася!

Теперь тебе открыта тайна,
Чтоб в душу нам никто не капал.
Живи, дитя любви случайной
И знай отныне, кто твой папа!

Я сразу подскочил на стуле,
И в тот же миг зашелся в крике:
- Я - сын Иглесиаса, Хульев,
А не какой-то там Энрике,

Который задницей виляет,
Как будто киллер - пистолетом.
И что себе он позволяет?
С самой Алсу поет дуэтом!

Бездарный, наглый самозванец,
Который не поет, а лает.
А я живу, как оборванец,
И папа обо мне не знает.

Прошу вас, люди, помогите,
(кто мне помочь, конечно, в силе)
Иглесиасу там скажите,
Что, дескать, сын его Василий

Не растерял талант по пьяни,
А сохранив любовь и веру
Еще играет на баяне
Латинский танец хабанеру!

на лучшее ума не хватает

акакий петрович

А по приколу.

Главное, что в доме малютки не лишают права в будущем изменить имя и фамилию в органах ЗАГС.