Кстати, говорят, научи кое-кого Богу молиться, он лоб расшибет.

Так оно и есть.
В жизни это называется "заменой мыслительного процесса ритуалом без учета конкретных обстоятельств" - причем "жы-шы" - это самое безобидное проявление. Но это печально только для грамотных. Полудурок всегда найдет свою половинку!
вот я не знаю законов квантовой физики, молекулярной биологии, и много чего, что вокруг нас на каждом шагу - и это мне нисколько не мешает жить, любить и общаться с другими такими же милыми приятными людьми, которые в эту физику - ни в зуб ногой!

каждому свое но главное без фанатизма

остановил гаишник бензовоз: "вот скажи мне, зачем у тебя цепь сзади висит? ""товарищ сержант, это выводится статическое напряжение из бочки! ""я понимаю, но цепь то зачем? ""ну, товарищ сержант, вот давайте остановим любого, он вам разъяснит! "-останавливают жигули"вот скажите, зачем у бензовоза цепь сзади? ""это статическое напряжение выходит! ""ага! вы, на бензовозе езжайте, а вы объясните, почему у вас НЕТ цепи? "

Кстати говорят не "научи", а "заставь"...

Антон Чихов
ВАНЬКА
Ванька Жуков, дивятилитний мальчик, отданный три мисяца тому назад в учиньи к сапожнику Аляхину, в ночь под Рождиство ни ложился спать. Дождавшись, когда хозяива и подмастирья ушли к заутрини, он достал из хозяйского шкапа пузырёк с чирнилами, ручку с заржавлинным пиром и, разложив пирид собой измятый лист бумаги, стал писать. Прижди чим вывисти пирвую букву, он нисколько раз пугливо оглянулся на двири и окна, покосился на тёмный образ, по оби стороны которого тянулись полки с колодками, и прирывисто вздохнул. Бумага лижала на скамьи, а сам он стоял пирид скамьёй на колинях.
«Милый дидушка, Константин Макарыч! — писал он. — И пишу тиби письмо. Поздравляю вас с Рождиством и жилаю тиби всиго от господа бога. Ниту у миня ни отца, ни маминьки, только ты у миня один остался».
Ванька пиривёл глаза на тёмнои окно, в котором милькало отражинии иго свички, и живо вообразил сиби своиго дида Константина Макарыча, служащиго ночным сторожим у господ Живаривых. Это малинький, тощинький, но ниобыкновинно юркий и подвижной старикашка лит 65-ти, с вично смиющимся лицом и пьяными глазами. Днём он спит в людской кухни или балагурит с кухарками, ночью жи, окутанный в просторный тулуп, ходит вокруг усадьбы и стучит в свою колотушку. За ним, опустив головы, шагают старая Каштанка и кобилёк Вьюн, прозванный так за свой чёрный цвит и тило, длиннои, как у ласки. Этот Вьюн ниобыкновинно почтитилин и ласков, одинаково умильно смотрит как на своих, так и на чужих, но кридитом ни пользуится. Под иго почтитильностью и смириниим скрываится самои иизуитскои ихидство. Никто лучши иго ни умиит вовримя подкрасться и цапнуть за ногу, забраться в лидник или украсть у мужика курицу. Иму уж ни раз отбивали заднии ноги, раза два иго вишали, каждую нидилю пороли до полусмирти, но он всигда оживал.
Типирь, навирно, дид стоит у ворот, щурит глаза на ярко-красныи окна диривинской циркви и, притопывая валинками, балагурит с дворний. Колотушка иго подвязана к поясу. Он всплискиваит руками, пожимаится от холода и, старчиски хихикая, щиплит то горничную, то кухарку.
— Табачку ништо нам понюхать? — говорит он, подставляя бабам свою табакирку.
Бабы нюхают и чихают. Дид приходит в ниописанный восторг, заливаится висёлым смихом и кричит:
— Отдирай, примёрзло!
Дают понюхать табаку и собакам. Каштанка чихаит, крутит мордой и, обижинная, отходит в сторону. Вьюн жи из почтитильности ни чихаит и виртит хвостом. А погода виликолипная. Воздух тих, прозрачин и свиж. Ночь тимна, но видно всю диривню с иё билыми крышами и струйками дыма, идущими из труб, диривья, посрибринныи иниим, сугробы. Всё нибо усыпано висило мигающими звёздами, и Мличный Путь вырисовываится так ясно, как будто иго пирид праздником помыли и потёрли снигом...
Ванька вздохнул, умокнул пиро и продолжал писать:
«А вчирась мни была выволочка. Хозяин выволок миня за волосья на двор и отчисал шпандырим за то, что я качал ихниго рибятёнка в люльки и по ничаянности заснул. А на нидили хозяйка вилила мни почистить силёдку, а я начал с хвоста, а она взяла силёдку и ийной мордой начала миня в харю тыкать. Подмастирья надо мной насмихаются, посылают в кабак за водкой и вилят красть у хозяив огурцы, а хозяин бьёт чим попадя. А иды ниту никакой. Утром дают хлиба, в обид каши и к вичиру тожи хлиба, а чтоб чаю или щий, то хозяива сами трискают. А спать мни вилят в синях, а когда рибятёнок ихний плачит, я вовси ни сплю, а качаю люльку. Милый дидушка, сдилай божицкую милость, возьми миня отсюда домой, на диривню, ниту никакой моий возможности... Кланяюсь тиби в ножки и буду вично бога молить, увизи миня отсюда, а то помру...»
Ванька покривил рот, потёр своим чёрным кулаком глаза и всхлипнул.
«Я буду тиби табак тирить, — продолжал он, — богу молиться, а исли что, то сики миня, как Сидорову козу. А ижили думаишь, должности мни ниту, то я Христа ради попрошусь к приказчику сапоги чистить, али замисто Фидьки в подпаски пойду. Дидушка милый, ниту никакой возможности, просто смирть одна. Хотил было пишком на

не о чём вопрос!

По этому поводу грибоедов написал гениальную книгу которую в принципе можно не читать.. . само название говорит за себя и более -*Горе от ума* можно лоб расшибать- главное чтобы это было в удовольствие !!!И не надо питать предрассудки по этому поводу- научись изюм выбирать. И по.. . как пишут жи-ши главное чтобы с человеком приятно было общаться !!!Удачи!!!