Как вам такой стиль писания? Что скажите? Прочтите и напишите свое мнение

Человеку хорошо, радостно и весело. Воскресное теплое утро, начатое с молитвы, с благодарности Господу за солнце, мир, отца и мать настраивает верующего на подвиги. Не надо стараться удивлять, выставлять и жертвовать. Вы свободны. Ничто вас не сковывает, вы не стыдитесь чувств, своих эмоций. Здесь нет судей. Сейчас вы засмеялись, спустя несколько минут плачете, а к вечеру грусть окутает вас. Нет никого лучше вас, и вы не лучше их. Вы это мы, а мы это мир.
Юность - это время становления, пора расцвета. Сегодня я художник, завтра поэт, вчера музыкант. Только в юности все прекрасны, одарены и красивы. Учиться легко, все запоминаешь. Стих помнишь спустя много лет. Мысли чисты, без дурных помыслов. Но очень податливы. Как песчаник, имеют хорошую пропускную способность. Большая ответственность ложиться на того, кто служит давлением. То есть выступает в роли учителя.
Я много думаю. Думаю обрывисто, не могу связать и выстроить. Есть ли в этом польза? Не знаю. Иногда это приятно. Думаю о родителях. Вот мама прошла мимо меня. Вся в белом. И мне пора одеваться.
Мечтаю. Не о чем-то. Представляю себя птицей. Лететь, попадая в поток воздуха. Лететь свободным. Высоко-высоко.
Молюсь утром, молюсь днем, молюсь перед сном. Ничего не прошу. Зачем просить?
- Мы готовы, - сказала мама. Стоит и смотрит на меня. За ее спиной появился отец.
Как я люблю их.
Рубашка, белые брюки, соломенная шляпа, я готов.
Вышли из дома. Идем. Мама впереди, мы с отцом сзади. Встретилась дама с клуба. Поздоровались. Мама с ней о чем-то разговаривает. Теперь мы впереди. Отец рассказывает смешную историю. Мы все время смеемся.
Люблю воскресенье. Каждое воскресенье ходим в собор. Один раз даже видел Гудвина. Нисколько не испугался. Жаль его. Он не свободен. Мама догнала нас. Немного запыхалась.
Вижу краем глаза знакомый дом. Здесь живет Джером.
- Мы с Джеромом скоро подойдем, - говорю я.
- Они уже на площади, - говорит отец.
Они это мой друг Джером Пуссен, его мама Лиза Пуссен и отец Дарио Пуссен. Подхожу к дому. Стучу. Не открывают. Еще раз. Тишина. Видимо отец был прав.
Иду один. Вспомнилась смешная история рассказанная отцом. Улыбаюсь. Перехожу на противоположную улицу, где рукой машет Вилли Рогерт. Подошел к нему.
- Доброго вам утра! – Пожимаю его руку.
- Спасибо! И тебе того же, - отвечает он мне.
- Замечательный сегодня день! Как поживает Джина Рогерт? – спрашиваю его.
- Очень хорошо. – Не отпускает мою руку. – День и вправду чудесный. – Отпустил.
- Случайно Джером вам не попадался? – спрашиваю его.
- Совсем недавно проходил, - отвечает Вилли Рогерт.
- Поторопитесь, обряд вот-вот начнется.
- Джина…, крикнул он.
- Всего доброго! - говорю и направляюсь в сторону площади.
Много народу. Дамы в светлых платьях, господа в светлых брюках. Родителей не видно. В тени Готического собора особенно многолюдно. На часах почти восемь.
Внутри собора прохладно. Здороваюсь. Прохожу немного. Здороваюсь. Увидел родителей. Джерома не видно. Кажется, промелькнул Гудвин, хотя нет, показалось. Солнечные лучи сквозь небольшие окна почти не проходят. Из-за этого темно и прохладно. Стали зажигать свечи. Светлеет. Появился Августин Ридо. Подходит к пюпитру. Начинается литургический обряд. Не смотрю. Закрыл глаза, но слушаю. Про себя читаю молитву. Благодарю Всевышнего за родителей. Они замечательные. Желаю им счастья. Желаю себе мудрости и стойкости, чтобы ненароком не обидеть их. Молюсь за Джерома, Вилли, за даму с клуба. Благодарю за утро, за ветер, за землю под ногами.
Обряд подходит к концу. Чувствую теплоту. Всегда после молитвы внутри словно пожар. Справа, в третьем ряду заметил Изабеллу Лурье. Ладони вместе. Что-то шепчет. Она ангел. Красивая, добрая, милая. Иногда мне хочется просто смотреть на нее. Видеть ее синие глаза, белую кожу. Не смею коснуться. Улыбка на моем лице. Как же хорошо.
Все расходятся. На часах десять. Нельзя поспеть за временем. Не догнать, не остановить,...