Точно так, как искусствовед и сантехник Кузькин по-разному воспринимают/понимают/интерпретируют Венеру Милосскую - вот точно так же литературовед и сантехник Кузькин будут по-разному воспринимать написанный текст. При этом не факт, что литературовед - непременно высокохудожественный читатель, а сантехник Кузькин - так себе, вочеловичившийся пластмассовый тазик©. Как раз высоколобое чванливое заумствование может быть сведением живой мысли и чувства автора к высоколобому чванливому заумствованию, а простое следования сермяжной правде может помочь эту правду в книжке найти.
Вот принесли заботливые родители Вовочке кучу книжек, даже по-французски и по-немецки читать научили для широты кругозора. А Вовочка, перечитав горы-штабеля русских великих классиков, из всех гоголев-пушкиных впечатлился (и сразу - на всю жизнь) самым бестолковым русским романом, написанным стеклянным оловянным деревянным и лишь слегка русским языком. А потом назвал интеллигенцию гϙβнόμ. Узнав, что другой Вовочка читал эту же книжку незадолго до смерти, подумала, что был бы у парня другой круг чтения - дожил бы до 80-ти лет. Впрочем, подозреваю, что Лилька врёт - как-то уж слишком кстати её Вовочка любил именно ту неудобочитаемую книжицу, которую любил главный Вовочка державы. Есть мнение, что оба Вовочки были высокохудожественными читателями. Можно по-всякому к ним относиться, но британские учёные точно доказали, что оба Вовочки знали буквы и любили их писáть и издавать, а потом об обоих было и написано, и сыграно много разного, в т. ч. - и высокохудожественного.
Чтение - это улица с двусторонним движением, именно поэтому старшие надеются развить своих отпрысков во что-то приличное, заставляя их читать. Никто не отрицает, что, прочитав книжку, можно поумнеть, - у некоторых таки да получилось. Только эффективность этого процесса напрямую зависит от того, с каким внутренним багажом читатель приступает к усвоению/интерпретации очередного многобукафффа.
