Игра в бисер. Рембрандт. 3

" В качестве плац-адъютанта заговорщик Аргамаков знал отлично все ходы, и выходы, и потайные коридоры, по которым должны были дойти до спальня Павла.
Поднялись по лесенке в маленькую кухню, смежную с прихожей, перед спальней государя. Здесь спал охранитель, камер-гусар, прислонившись головой к печке. Один из офицеров рубанул его саблей, гусар закричал во всю мочь:
- Убивают государя, спасите!
Граф Кутайсов, живший этажом ниже, проснулся от шума и кинулся было на помощь, но, устрашившись, стал спасать только себя. Как заяц, стрельнул он из замка, по дороге теряя свои ночные туфли.
Павел в испуге вскочил. Забыл или побоялся спуститься к Гагариной потайной лестницей. Спрятался в камин и заслонился экраном.
Едва заговорщики гурьбой вошли с шумом в спальню, как на лестнице раздались шаги и бряцание оружия. Все решили, что их сейчас арестуют, и шарахнулись бежать. Генерал Беннигсен, высокий, худой, бледный как призрак, один не был пьян. Он мгновенно представил себе все последствия неудачи и проявил твердую решимость, не зависящую ни от каких неожиданных впечатлений. Пален знал, кому доверить выполнение дела. Беннигсен, обнажив саблю, стал у дверей и кратко сказал
- Назад уже поздно. Зарублю. Кончайте,
Луна осветила босые ноги Павла. Беннигсен отодвинул от камина экран и, указывая на небольшую фигуру в белом полотняном камзоле и ночном колпаке, произнес по-французски:
- Le voila! [Вот он! (Фр.) ]
Беннигсен, не оборачиваясь, вышел в кабинет Павла и сделал вид, что спокойно рассматривает картины, висевшие на стенах. Когда он вернулся, все было кончено. Павел мертвый лежал на полу.
- Благопристойно уложите его на кровать, - приказал Беннигсен и пошел навстречу входившему Палену.
Когда к Александру кто-то из приближенных обратился со словами: "Ваше величество", он понял, что отец его умер, и забился в истерике.
- Вам ведь было известно, - желая сказать мягко, но с плохо скрытой усмешкой сказал Пален, - вам было известно, что исход заговора означал для вас либо престол, либо заточение, если не гибель. Что же так вас теперь убивает?
- Вы мне клялись, что отец будет жив!
- Меня в это время не было в спальне императора, я охранял вашу матушку, - не дрогнув, сказал Пален и с прорвавшейся вдруг властностью приказал:
- Довольно ребячиться. Ступайте царствовать. Покажитесь народу. " (О. Форш "Михайловский замок")

Байрон "Валтасару"

Брось, Валтасар, пир пышный свой,

Покинь и оргии ночные:

Смотри - уже перед тобой

Горят три слова роковые.

Тиранов ложно чтут у нас

От бога данными царями.

Ты самый жалкий меж князьями!

Читай, читай: твой пробил час.

(Перевод Пл. Краснова) .
(стихотворение написано в 1815 г. , опубликовано лишь посмертно, в 1831 г., )

Пир Валтасара Суриков:


Пир Валтасара. Дандини:


Пир Валтасара Джон Мартин.

Последний пир Валтасара

Ты, веселясь, вино налить просил
В сосуды храма Соломона,
Но «мене, мене, текел, упарсин» -
Уже решилась участь Вавилона!

Ты славил идолов, ты их превозносил,
Священные сосуды оскверняя,
Но «мене, мене, текел, упарсин»
Рука писала, жизнь твою меняя.

Ты на пиры потратил столько сил!
Твоя беспечность просто ужасала,
Но «мене, мене, текел, упарсин»
Таинственная сила написала.

Царей халдейских недостойный сын,
Одуматься давно пора настала!
Но «мене, мене, текел, упарсин» …
К утру ни царства, ни царя не стало!

...В тот самый час вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.
Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колени его стали биться одно о другое...

Валтасар

Полночный час уж наступал;
Весь Вавилон во мраке спал.

Дворец один сиял в огнях,
И шум не молк в его стенах.

Чертог царя горел как жар:
В нём пировал царь Валтасар,

И чаши обходили круг
Сиявших златом царских слуг.

Шёл говор: смел в хмелю холоп;
Разглаживался царский лоб,

И сам он жадно пил вино.
Огнём вливалось в кровь оно.

Хвастливый дух в нём рос. Он пил
И дерзко божество хулил.

И чем наглей была хула,
Тем громче рабская хвала.

Сверкнувши взором, царь зовёт
Раба и в храм Еговы шлёт,

И раб несёт к ногам царя
Златую утварь с алтаря.

И царь схватил святой сосуд.
«Вина! » Вино до края льют.

Его до дна он осушил
И с пеной у рта возгласил:

«Во прах, Егова, твой алтарь!
Я в Вавилоне бог и царь! »

Лишь с уст сорвался дерзкий клик,
Вдруг трепет в грудь царя проник.

Кругом угас немолчный смех,
И страх и холод обнял всех.

В глуби чертога на стене
Рука явилась — вся в огне…

И пишет, пишет. Под перстом
Слова текут живым огнём.

Взор у царя и туп и дик,
Дрожат колени, бледен лик.

И нем, недвижим пышный круг
Блестящих златом царских слуг.

Призвали магов; но не мог
Никто прочесть горящих строк.

В ту ночь, как теплилась заря,
Рабы зарезали царя. "Г. Гейне, пер. Михайлова.

****

Александр Полежаев
Валтасар

Царь на троне сидит;
Перед ним и за ним
С раболепством немым
Ряд сатрапов стоит.
Драгоценный чертог
И блестит и горит,
И земной полубог
Пир устроить велит.
Золотая волна
Дорогого вина
Нежит чувства и кровь;
Звуки лир, юных дев
Сладострастный напев
Возжигают любовь.
Упоен, восхищен,
Царь на троне сидит -
И торжественный трон
И блестит и горит.. .
Вдруг неведомый страх
У царя на челе,
И унынье в очах,
Обращенных к стене.
Умолкает звук лир
И веселых речей,
И расстроенный пир
Видит (ужас очей!) :
Огневая рука
Исполинским перстом,
На стене пред царем,
Начертала слова.. .
И никто из мужей
И царевых гостей,
И искусных волхв
Силы огненных слов
Изъяснить не возмог.
И земной полубог
Омрачился тоской.. .
И еврей молодой
К Валтасару предстал
И слава прочитал:
Мани, факел, фарес!
Вот слова на стене;
Волю бога небес
Возвещают оне.
Мани значит: монарх,
Кончил царствовать ты!
Град у персов в руках -
Смысл сере дней черты;
Фарес - третье - гласит:
Ныне будешь убит!. .
Рек - исчез.. . Изумлен,
Царь не верит мечте;
Но чертог окружен,
И - он мертв на щите!.. "

"Участники ансамбля один за другим подходили к Сталину. Сталин сгребал со стола конфеты, печенье, куски мяса, жареных кур, хачапури и другую снедь. Приподняв полу черкески или подставив башлыки, они принимали подарки и, поблагодарив, отходили от вождя.
- Марш, - говорил Сталин, накидав очередному танцору гостинцев. Он старался всем раздавать поровну, приглядывался к кускам мяса, к жареным курам и если в чем-то одном недодавал, то старался побольше наложить другого. Так деревенский патриарх, Старший в Доме, после большого пиршества раздает гостям дорожные и соседские паи.
- Все равно все на Сталина спишут, - шутил вождь, накладывая снедь в растопыренные полы черкески, - все равно скажут - Сталин все скушал.. .
Некоторые участники ансамбля, раз такое дело, перемигнувшись, прихватывали с собой бутылки с вином"
(Ф. Искандер "Пиры Валтасара"/"Сандро из Чегема")