Существует один миф насчёт Пушкина.

Сколько слухов наши уши поражает,
Сайт разносит эти слетни по уму.
Вы про Пушкина слыхали? Кто ж не знает,
То не Пушкин, обратился он в Дюму.

И, словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
Графоманы, тролли, духи
Их разносят по умам!
Их разносят по умам!

Нет такого писателя - Дюмо.
Есть ДюмА - причем их даже два, отец и сын
(так что третий - Пушкин - им не нужен))

Маразм крепчал,
Еноты пели

Это миф.

Миф по-своему красивый, и даже хочется, чтобы он был правдой (что и есть признак хорошего мифа). Но он не объясняет одного: как так вышло, что Дюма дал своему герою, одному из самых популярных и любимых читателями, фамилию убийцы Пушкина?

Конечно! Как же без Дюмы?

на самом деле это был Лермонтов, он немного побыл Дюмой, а потом сменил пол и стал писать под именем Жоржсанд

Пушкин это сын араба, у Петра первого был любимый слуга араб жил он при дворе, Пётр первый решил его жинить, женил, родился Пушкин А. С, фамилия Пушкин это псевдоним, но он реально существовал сын араба.

Это не миф. Это – гипотеза.

Впервые внятно сформулированная в рамках своей "альтернативной истории" Георгием Михайловичем Герасимовым в книге "Реальная история России и цивилизации" (2008).

При этом сложно сказать, является ли эта гипотеза действительно личной находкой автора, или Георгий Михайлович просто озвучил уже кем-то где-то ранее высказанную версию.

Но, как бы то ни было, в этой книге (Раздел V.17 "О некоторых исторических загадках") Герасимов приводит и весьма обширный доказательный массив данных в пользу данной гипотезы.

Который в последующем всегда служил как бы "базовым" во всех прочих публикациях на данную тему. Разумеется, обрастая при том все большим количеством дополнений и комментариев.

Естественно, что не со всеми из них можно согласиться. Например, с довольно уклончивым мнением автора о том, что "Скорее всего, супруга Пушкина не изменяла мужу. До этого дело просто не дошло".

Мне, например, не чужда и иная точка зрения.

Хорошо видная из реконструкции встречи тет-а-тет Александра Сергеевича с Николаем Александровичем в ноябре 1836 года. Последний, возможно, тогда и признался поэту:

"– Да, брат, прости ты своего государя. Бес меня попутал. Ведь редкостная красавица твоя женка. Никто не устоит перед ее женскими прелестями. Но, богом клянусь, более этого не повторится.

Хватит с меня Сашки <императрицы Александры Федоровны> и Варварки <фрейлины Варвары Аркадиевны Нелидовой – как бы "гражданской жены" императора>.

Проси взамен у меня чего хочешь. Хочешь, и Сашку свою уговорю переспать с тобою. Грех такой возьму на душу. Или любую из фрейлин моих выбери. Вплоть до Варварки. Но уговорить ее будет сложнее, чем Сашку.

Дочку же твою (то есть, мою, в смысле) поддержу всею своей властью. Ни в чем никогда в жизни нуждаться не будет. Замуж за принца какого-нибудь ее выдадим. Через нее породнишься со всей знатью Европы.

По рукам, дружище …?

На что Пушкин, надо думать, ответил:

– Случается, государь …. По себе знаю …. Красивая женщина – это такое искушение, с которым, точно, бывает не совладать. Вот и Наташка моя как раз из таких красавиц. Понимаю ….

А фрейлины твои, государь, мне без надобности. Этого добра и без того у меня хватает.

Верни лучше Ваню Пущина с каторги. И Вильку Кюхельбекера возврати из Сибири. Да Гаврилу Батенькова с Петропавловки высвободи. Сними, государь, кандалы с русской поэзии.

А дочку нашу – Наташку – верю, не забудешь. Пусть к ней судьба будет ласкова. И я к ней, пока буду жив, ласков буду. Дети ведь не виновны в грехах родителей …".

В общем-то, так все оно и получилось впоследствии.

И в заключение – лишь одна выдержка из книги:

"Данных о каком-либо сходстве стилей писателей нет. Подобных исследований пока никто не проводил. Хотя и так очевидно, что по стилю Дюма это далеко не Бальзак, его проза незатейлива, приблизительно, как «Капитанская дочка» Пушкина.

Первый же роман А. Дюма (1840 года) "Учитель фехтования", сделавший его известным, про декабриста Анненкова.

Сегодня можно найти более или менее подробную информацию о декабристах. Но где в первой половине девятнадцатого века ее мог достать француз, не бывавший до того в России, при всем том, что в самой России в николаевскую эпоху эта тема была запрещена, и публикаций по ней вообще не было.

В романе же А. Дюма есть подробности, которые мог знать только тот, кто долго жил и общался в этой среде. Роман шедевром назвать сложно, однако в нем излагается строго официальная версия декабрьского восстания, на тот момент еще неизвестная никому".

Подобного рода "доказательств" идентичности двух Александров (Пушкина и Дюма) ныне уже существует великое множество. К ним можно относиться по всякому.

В том числе, и со скепсисом, и с отмашкой, и матерно, и с ухмылкой. Но ….

ДЫМА БЕЗ ОГНЯ НЕ БЫВАЕТ ….

За ваше здоровье ….

Дюмо и Пешкин _ близнецы-братья. А Люрмонтов - их дедушка.