Пётр КОМАРОВ (25.7.1911—1949) оставил яркий след в истории литературы; он — автор поэм «Вискала», «Серебряный кубок»,

Азиатской волной Амура,
Криком зверя во мгле ночной,
Потайною тропой маньчжура
Ты пугал меня, край лесной.
Ни церквей на холмах зелёных,
Ни плакучих берёз в полях -
Только кедры на горных склонах,
Где за соболем шёл гиляк.
Но сейчас, кого ни спроси я,
Все ответят наперебой:
Ты и здесь обжилась, Россия,
С неподкупной своей судьбой!
Дни летят косяком гусиным…
Сопки. Мари. Тайга. Вода.
С Ерофеем — крестьянским сыном
Ты из Вологды шла сюда.
На чукотский всходила берег,
Где туманы плывут с утра,
Где над скалами поднял Беринг
Государственный флаг Петра.
Землеходцы пришли босые,
Топором прорубая путь.
Не забудь их, моя Россия,
Добрым именем помянуть!
Не найдёшь той минуты краше,
Когда люди сказать смогли:
Все здесь русское, все здесь наше
От Москвы до конца земли…
Где-то есть, под Рязанью, что ли,
Не такие, как здесь, места:
За селом — с васильками поле,
Неба звонкая высота.
Что же, пусть небеса другие
Опускаются надо мной -
Ты и здесь мне мила, Россия,
Край суровый мой, край родной!
-
Край далекий с лесами да сопками,
С поздней жалобой птиц, это ты
Разбудил голосами высокими
Сыновей золотые мечты.
Много стран в эти годы видали мы,
По дорогам солдатским пыля.
Только нам и за дальними далями
Снилась наша родная земля:
Небеса с колдовскими закатами,
И тайги вековечный покой,
И Амур с берегами покатыми,
И вечерний туман над рекой.
Выйдешь в поле — весна над равниною
Из цветов вышивает узор,
Вереницу следит журавлиную
Голубыми глазами озёр.
И любая берёзка знакома нам.
Только крикнешь — на все голоса
Птичьим щебетом, свистом и гомоном
В тот же миг отзовутся леса.
Лось идёт ли по склону отлогому,
Головой раздвигая кусты,
Или рысь возвращается к логову -
В каждом шорохе слышишься ты.
Я бы ветры вдохнул твои с жаждою,
Я бы выпил ручьи до глотка,
Я тропинку бы выходил каждую,
Да моя сторона велика.
Как посмотришь — не хватит и месяца
Обойти и объехать её.
Только в песне да в сказке уместится
Приамурье моё!
-
Утка быстрая в небе лиловом
Прочертила крылами дугу,
И повеяло болиголовом
От высоких стогов на лугу.
Солнце к дальним ушло перелескам
И, касаясь озёр луговых,
Рассыпным переменчивым блеском
Обожгло и осыпало их.
Ты не веришь разводьям утиным,
Поздним светом насквозь залитым -
Золотым, фиолетовым, синим,
Голубым и опять золотым.
Только сердце другим поверяя,
Ты уже не забудешь нигде
Этот вечер далекого края
С разноцветным огнём на воде.
-
Под крылом самолета — тайга и тайга,
Золотая земля в непромытых бутарах.
Голубые песцы. Голубые снега.
Голубая зима на Шантарах.
Твой покинутый чум.
Бесприютный дымок.
Чей-то след торбазов на культбазу
Ты летишь далеко. Ты иначе не мог.
Ты сюда возвратишься не сразу.
А на скалах прибрежных лежат облака,
Словно чайки на птичьих базарах.
Голубые хребты. Голубая река.
Голубые снега на Шантарах.
Где-то воет пурга.
Все следы замело -
нет ни новых, ни старых.
Голубые песцы. Голубые снега.
Голубая зима на Шантарах…
-
Ни шороха, ни звука. Тишина.
Осенней паутины поволока.
И неба голубая вышина.
И просека, зовущая далеко.
Берёзы в запоздалой позолоте.
Озёрных далей синее окно.
Скучающая цапля на болоте…
-
Чем же ты обозначишь
День святого суда?
Ты смеёшься и плачешь
Нингута, Нингута...
Когда бы я не был знаком
С твоими холмами зелёными,
Что пахнут лесным чесноком,
Сосновой смолой и пионами,
Когда бы не знал я дорог
К твоим соловьиным кустарникам,
К лугам, где мышиный горох
Обнялся с травой-золотарником...
-
Сторонка родная, где прожиты годы,
И дом, как маяк, у реки…
Войду в поговорку иль выйду из моды,
Припомнят меня земляки:
- Он жил для тебя и работал неплохо,
Бродил по дорогам лесным,
Был сыном твоим до последнего вздоха
И верным солдатом твоим…
Они для меня прозвучат, как награда,
Простые слова земляков.
И лучшей награды поэту не надо
Во веки веков.

Читала только его сборник "Избранное", но до сих пор считаю одним из любимых поэтов.

Тебя я вижу, мой Хинган, -
И лес, и горы, и туман.
Там, среди зарослей густых,
Звенит без устали родник. ("Хинганский родник")

Зацветает мышиный горошек,
И в метелку выходит пырей.
Нет, недаром о травах хороших
Слышал я разговор косарей! ("Сенокос")

Среди трав на опушке лесной,
У ручья, что звенит как струна,
Каждый год расцветает весной
Непонятный цветок - сарана. ("Сарана")