Польский поэт, эссеист, Нобелевский лауреат Чеслав МИЛОШ (30 июня 1911—2004) — автор произведений: «Орфей и Эвридика»,

Мальчишка

Забросив удочку, стоишь на камне,
Босые ноги окружает зыбь
Родной реки и гуща белых лилий.
Кто ты, уставившийся в поплавок
И слушающий эхо, стук вальков?
Каким же знаком ты отмечен, панич,
Уже свою отдельность ощутивший,
С единственной мечтой: быть как другие?
Знаю всю жизнь твою, знаю, кем станешь.
Цыганкой мог бы я спуститься к речке,
Гадать тебе: и славу, и богатство.
Но не сказав, какой ценой заплатишь,
Кто нам завидует, пусть не узнает.
Одно лишь ясно: две твои натуры,
Скупая, сдержанная, против щедрой.
И будешь ты искать их примиренья,
Пока поймешь: твои труды напрасны,
Прекрасна лишь беспечная растрата
Богатств души, без всякого расчета
На книги, памятники или память.

Бернардинка (1928)

Бесчисленные чудеса Бернардинского Сада.
Там шумит, несется по камням Вилейка.
За ней крутые горы: Трех Крестов и Бекеша.
Первую назвали в память трех монахов,
Язычники их распяли в четырнадцатом веке.
Весть об этом туманна, трудно это представить,
Как если бы медленное умирание в крестной муке
Не было достойной мысли, или благородные дикари
Вызывали больше симпатии, как в Канаде гуроны,
От которых осталось имя. Три креста, деревянных,
Позже бетонных, высоко над городом.
Другая - гора Бекеша, в часть Каспера Бекеша.
Король Стефан Баторий похоронил там друга,
Арианина, венгра, и велел воздвигнуть гробницу.
На третьей, Замковой горе - букет старых деревьев.
Тенистая аллея вскарабкивается кругами
До самых развалин башни. Мы даже тогда не знали,
Что в 1863-м там выбрали место жандармы,
Чтобы тайком хоронить повышенных там на склоне,
И среди них Сераковского, вождя повстанцев Литвы.
С уроков сбежать - в Бернардинку. Свиданье - в Бернардинке.
Сколько задниц знали эти скамейки, сколько прикосновений.
Сколько форм грудей, которые значили что-то
Для тех студентов и тех девах, а теперь ничего не значат.

Откуда такая потребность подробностей, не понимаю.
Потому ли, что свалены те три креста, что запрещено названье,
Что о Батории никто не слышал даже?
Что те, которые там прогуливались, потеряли
Свою материальность? Что я - единственный,
Кто может сад претворить в слово?
Но ради чего? Какой резон? Никакого резона.
Как паучок, выпускаю нить и на ней путешествую.
Лечу, гонимый ветром, над блещущей землей
И вместе со мной панорамы исчезающих городов.

Из цикла “Литва, пятьдесят два года спустя”
Богиня

Гея, дочь первородная Хаоса,
Украшенная в травы и деревья, радует нам очи,
Чтобы мы дружно умели назвать, что прекрасно,
И с каждым странником земным делили радость.

Благодарим от себя и от имени наших предков
За дубы и шершавокожую их вельможность,
За сосны, стволы которых пламенеют на солнце.
За светло-зеленые облака березовых рощ весною
И за канделябры осенних лесов - осины.

Сколько разных сортов груш и яблонь в наши садах!
Ухоженных, как советуют “Северные сады” Струмилло.
И смородина, и крыжовник, барбарис и кизил,
На великую варку варений,
Когда лица хозяек - разгоревшиеся от стояния у плиты.

Особое место бывало в саду для растений лечебных,
Тех, разводить которые рекомендует Гижицкий:
“Экономическо-технический травник”.
Из них и отвары и мази домашней аптеки.

А хождения в лес за грибами!
За тугими боровиками в дубраве,
Их связки висят и сушатся меж столбов галереи.
Охотничий рог слышится, когда мы идем по рыжики,
И ножики наши окрашены желто-красно их соком.

Гея! Что бы ни случилось, сохрани свои сезоны.
Являйся из снегов с журчаньем ручейков весною,
Облекайся, для них, для тех, что придут после нас,
Хотя бы в зелень городского парка
И в цветенье карликовой яблоньки садовых участков,
просьбу свою приношу, твой покорный сын.

Перевел с польского Владимир Британишский

Я читала его на польском языке. Когда "Солидарность" добилась установки памятника погибшим во время забастовок, на нем выбили строки из стихотворения Милоша

Город без имени - классика жанра