Может потому, что не мыслим счастье в чём-то одном? Нам нужно многое. Всё сразу. Или потому, что мы не хотим понять его простоты?
Принять его в обыденном?
Мечтая о чём-то большем/лучшем, высшем – забываем ценить его и замечать? В ожидании другого, перестаём чувствовать уже имеющееся,
теряем состоявшееся.. . А может потому, что счастье заключено не только в обычных и простых вещах, но и в трудно-достижимых,
зачастую не доступных, проходящих, ускользающих?
Потому лишившись или не получив чего-то важного, начинаем чувствовать себя не достаточно счастливыми или даже глубоко несчастными?
Порой ощущение счастья приходит к нам намного позже. Мы ждём его. Вспоминаем. И не всегда чувствуем – сей час, сию минуту.. .
"И так, к тридцати семи годам у Сухорукова было все, о чем может мечтать человек в этом возрасте. Даже горе было. Не хватало пустяка –
счастья. Во всяком случаев ту далекую пору, когда он учился в Военно-медицинской академии и снимал тесную, семиметровую комнатку
в полуразвалившемся деревянном доме на дальней окраине Ленинграда у злющей ведьмы-хозяйки, - комнатку, где вместо стола
стояла фанерная тумбочка, а между кроватью и Алешкиной кроваткой можно было пройти только боком; когда он через день
бегал в клинику на ночные дежурства, чтобы подработать к двум стипендиям, на которые им со Светланой никак не удавалось свести концы
с концами; когда
он мучился от мысли, что Света ходит в растоптанных туфлях иопять придется отказаться от приглашения на праздничный вечер, потому что
она сожгла утюгом своеединственное нарядное платье, а на новое удастся выкроить не скоро, - в ту, давно уже минувшую пору Сухоруков
чувствовал себя куда счастливее, чем теперь.
Ведь счастье – это не набитый желудок, не чины и степени и даже не любимая работа, –
это особое состояние человеческой души... "
