Если на тревожность давить сердцебиением ,тревогой,страхом,что будет?

обязательно оденется и уйдет.. .

Маленькая натурщица посмотрела на него. "Не суйся, куда не просят", -
говорил этот взгляд, но ресницы ее при этом взметнулись, сводя на нет
пренебрежительность взгляда.
Войдя к себе в комнату, она бросила свертки на кровать и развязала их
проворными розовыми пальцами. Потом вынула покупки из бумаги, разложила их
и, опустившись на колени, принялась разглядывать и ощупывать; раза два она
даже зарылась носом в свежее полотно, чтобы почувствовать, как оно пахнет.
Белье было отделано оборочками, им она уделила особое внимание - взбила их
края ладонями, - и в глазах ее снова появилось благоговейное выражение.
Затем, поднявшись с колен, она заперла дверь, опустила штору на окне,
разделась донага и надела новое белье. Распустив волосы, она медленно
поворачивалась перед крохотным зеркальцем. В каждом жесте девушки сквозило
предельное удовлетворение, как если бы изголодавшийся дух ее получил наконец
пищи вдоволь. В этом любовании собой полностью проявились и детское
тщеславие, и надежды, и то чудесное качество, которое встречается только
среди людей малоодухотворенных, - способность наслаждаться минутой. Иногда
девушка вдруг замирала и, неподвижная, с распущенными по плечам волосами,
становилась похожа на весеннюю зарю, которая успела утратить свою
тревожность и радуется уже одному тому, что она есть.
Вскоре, однако, будто вспомнив, что счастье ее еще не полно, девушка
подошла к комоду, вытащила оттуда пакетик с грушевыми леденцами и сунула
один леденец в рот. Джон Голсуорси. Братство
Узнай – хоть вся земля цвети в любовной силе,
согласно пусть живут народы и вожди, –
но сына поведет бесславный бой к могиле,
святой – без воскресенья впереди!
так, с детства, шли его в угрюмую пещеру,
где мысли над гнилой рогожею цветут,
где испарения удушливы и серы,
и делит грязный гад его ночной приют.
там он научится ползти в подполье гневно,
и в бездне дум неуловимым жить.
как воздухом гнилым, шептанием напевным
в личине мертвых змей над миром ворожить. Адам Мицкевич (1798-1855). Перевод Бориса Гуревича МАТЕРИ-ПОЛЬКЕ

11-я верста (дурдом).