Страшно человеку оказаться в одной лодке с Богом?

Почти всю свою жизнь человек ищет не там. Всю ночь своей жизни он трудится, пытается поймать счастье. Ловит и там, и тут. Но сети его души остаются пустыми… Человеку не хватает глубины! Всё настоящее, истинное, сильное скрыто в глубине, а человек пытается устроить так, чтобы всё находилось рядом, на виду, на поверхности: поверхностные отношения, поверхностная любовь, поверхностная дружба. Человек боится глубины. Глубина подразумевает ответственность, заботу, претруждение, сосредоточенность, самопожертвование. Поверхностность питается иллюзиями, представляя мель глубиной, глубину – безумием.

«Без Бога, без благодати, без молитвы, – говорит старец Емилиан Симонопетрский, – душа подобна лодочнику, который не занимается ничем другим, кроме гребли, но в результате кружится вокруг одного и того же места».

Страшно человеку оказаться в одной лодке с Богом Проходят годы, а душа не наполняется благодатию. Проходит жизнь, а сердце остаётся пустым и холодным. Потому что сети заброшены не в том месте. Человек много печётся, ищет денег, славы, удовлетворения амбиций, трудится в поте лица, но лишь мутная вода повседневных забот пузырится в сетях его души, и садок сердца забит греховной тиной. И ни одной рыбки! Где-то рядом настоящий улов. Где-то рядом правда, истина, глубокий смысл жизни, полнота и красота, от которых расцветает и поёт душа. Но ему достаются одни призраки и фантомы. С пустыми руками, с пустыми сетями, с пустым сердцем возвращается он домой. Душа остаётся голодной. Ночь-жизнь проживается мелко и пошло, принося вместо улова сорную отраву греха.

Господь каждого человека тихо призывает: «Отплыви на глубину и закинь сети свои для лова». А тот отвечает: «Я трудился всю ночь моей жизни. Искал смысл и в безудержных удовольствиях, и в деньгах, и в красивых причудливых нарядах, и в замысловатом искусстве, и в наркотических путешествиях, и в славе, и в наслаждениях, и в разврате… но я не поймал ничего». «Куда бы не обратилась человеческая душа, – говорит блаженный Августин, – всюду, кроме Тебя, Господи, она наткнётся на боль». Всюду она наткнётся на пустоту, на тупик, на бессмысленность. Руки сами от уныния отпустят сети, и человеку уже никогда, может быть, не захочется садиться в лодку.

Без благословения Божия все труды человеческие, все устремления, все цели напрасны, бесполезны, бессмысленны. Без Евангельской глубины они смешны, мелководны, уродливы. «Рыбы Геннисаретского озера, у которых нет разума, как у человека, и нет ушей, чтобы слышать, – замечает святитель Николай Сербский, – услышали слово Христово и послушно поплыли в сети, а мы, имеющие уши слышать, почему-то упрямо закрываем свой слух и не хотим повиноваться Евангельскому слову».

Но если человек послушается Бога, найдёт в себе силы оторваться от мелководья жизни без веры, без Церкви, если он оттолкнётся веслом покаяния от зловонного берега греха, отплывёт на глубину духовной жизни, то Господь даст ему столько благодати, столько неизреченной радости, столько сердечной полноты, что все сокровища мира увидит он жалкими игрушками. Душа возликует от преизбытка Божией благодати, священный ужас охватит её от Небесного лова.

«Благодать сия связывает душу так любить Бога, что от сладости Духа Святого она не может оторваться от Бога и ненасытно стремится к Нему», – утверждает преподобный Силуан Афонский. – «Бывает такая благодать, что если бы Господь спросил человека, – “Хочешь ли, Я дам тебе больше благодати?” – то душа немощная в теле сказала бы, – “Господи! Ты видишь, что если ещё более, то я не вынесу и умру”». Душа готова вот-вот прорваться от наполняющей её благодати и восклицает: «Выйди от меня, Господи! Потому что я человек грешный». И этот сердечный вопль, этот крик истерзавшейся души, иной, чем крик гадаринцев, ошеломлённых чудом исцеления бесноватого, просивших Господа: «Отойди от нас!» Им было жаль своих свиней, будничной рутины, обывательского покоя, своих иллюзий, им не хотелось расставаться со своими страстями.