Все ли грехи омерзительны в равной степени? Подразделяются ли они на степени?

есть грехи намеренные, совершённые сознательно и без раскаяния; есть не намеренные - по слабости, по глупости, это промах, и если человек раскаивается и поступает соответственно раскаянию, получит прощение.

Самый страшный грех, как мне рассказали, поедание фруктов. Все остальное можно, за покупку свечек искупить.

Существует только один грех и называется НЕВЕЖЕСТВО, единственный враг человека!:)

8 Если вы исполняете закон царский, по Писанию: возлюби ближнего твоего, как себя самого, - хорошо делаете.
9 Но если поступаете с лицеприятием, то грех делаете, и перед законом оказываетесь преступниками.
10 Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем.
11 Ибо Тот же, Кто сказал: не прелюбодействуй, сказал и: не убей; посему, если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона.
12 Так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы.
13 Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом.
(Иак. 2:8-13)

Они подразделяются по именам у них есть имена бес блуда, , уныния.. . И так далее.

Нет не все. Не прщается убийство кошки и предательство.

Для людей - разные по тяжести: сравнить - убил, или чужого супруга (гу) приголубил? Для Бога - разрушение и разделение....

Ад имеет вид колоссальной воронки, состоящей из концентрических кругов, узкий конец которой упирается в центр земли. Пройдя преддверие ада, населённое душами ничтожных, нерешительных людей, они вступают в первый круг ада, так называемый лимб (А. , IV, 25-151), где пребывают души добродетельных язычников, не познавших истинного Бога, однако приблизившихся к этому познанию и за то избавленных от адских мук. Здесь Данте видит выдающихся представителей античной культуры — Аристотеля, Эврипида, Гомера и др. Следующий круг заполнен душами людей, некогда предававшихся необузданной страсти. Среди носимых диким вихрем Данте видит Франческу да Римини и её возлюбленного Паоло, павших жертвой запретной любви друг к другу. По мере того как Данте, сопутствуемый Вергилием, спускается всё ниже и ниже, он становится свидетелем мучений чревоугодников, принужденных страдать от дождя и града, скупцов и расточителей, без устали катящих огромные камни, гневливых, увязающих в болоте. За ними следуют объятые вечным пламенем еретики и ересиархи (среди них император Фридрих II, папа Анастасий II), тираны и убийцы, плавающие в потоках кипящей крови, самоубийцы, превращённые в растения, богохульники и насильники, сжигаемые падающим пламенем, обманщики всех родов, муки которых весьма разнообразны. Наконец Данте проникает в последний, 9-й круг ада, предназначенный для самых ужасных преступников. Здесь обитель предателей и изменников, из них величайшие — Иуда Искариот, Брут и Кассий, — их грызёт своими тремя пастями Люцифер, восставший некогда на Бога ангел, царь зла, обречённый на заключение в центре земли. Описанием страшного вида Люцифера заканчивается последняя песнь первой части

Слово языка их есть грех уст их, да уловятся они в гордости своей за клятву и ложь, которую произносят.
(Псалтирь 58:13)
Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился.
(1-е Иоанна 5:16)
Всякая неправда есть грех; но есть грех не к смерти.
(1-е Иоанна 5:17)

Самый страшный-гордыня, ибо она есть мать всех грехов.

есть грех горький а ести и сладенькай.

"Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти,
то пусть молится, и Бог даст ему жизнь,
то есть согрешающему грехом не к смерти.
Есть грех к смерти:
не о том говорю, чтобы он молился. "

Ну, наверное я смогу ответить на этот вопрос:
Все грехи равны по определению (то есть обходимся без дифференцированного подхода)
Степень зависит от кол-ва раз и пометочки, что-то типа "с особой циничностью".
Это если рассуждать логически, а так-то как угодно трактовать можно.

Конечно грехи разные...

В слове Божием упоминается о хуле на Духа Святого, которая не простится человекам ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12, 31-32).