задали написать выборочное изложение, но я не поняла как... помогите, пожалуйста!

Шестого июня 1941 года Семен Степанович Гейченко, музейный работник Ленинграда, с мандатом уполномоченного Академии наук по организации Пушкинского праздника, верховодил на Михайловской поляне. И может быть, тогда эти места, хранящие незримое присутствие поэта, запали в сердце Гейченко. Еще гремела война, когда он худой и бледный, после тяжелого ранения, в кителе без погон, с пустым рукавом, вернулся сюда навсегда. Заповедника не было. Фашисты, отступая, сожгли дом поэта. В окрестных рощах повсюду мины и колючая проволка. Под трехсотлетним дубом, патриархом здешних лесов, был оборудован дот. Лишь благодаря стремительному натиску наших войск фашисты не успели разрушить Святогорский монастырь, у белых стен которого покоится прах поэта. Все тогда было в развалинах. Люди жили в земляниках. Но в начале июня 1945 года на Михайловской поляне собрался народ. Высокий, стрнмительный в движениях человек, только что назначенный директором заповедника, читал Пушкина. Залечивал раны музей - заповедник. В лесах, рощах опять наметились тропки, протоптанные людьми, приходящими к Пушкину. Директор и главный хранитель Пушкиногорья из землянки перешел в дом на краю усадьбы. Он тоже восстановлен, как дом Пушкина, домик няни и все вокруг. Открылось Тригорское, где у Пушкина было столько счастливых минут. Открылось Петровское, водчина предков поэта. Поднял этажи районный центр Пушкинские Горы и превратился в современный, уютный городок. И уже много раз предлагали Семену Степановичу переехать в благоустроенную квартиру, где не надо колоть дрова и топить печь, где по утрам комнаты не выстывают как у него в старом доме, где надо ходить по воду. А он и слышать об этом не хочет. Удобства, конечно, вещь хорошая, но будет ли у него то, что ему посланно судьбой? Вечером, когда усадьбу покидают последние экскурсионные группы, в Михайловском становится необычайно тихо. Закончен трудовой день, полный забот и дел, связанный с большим хозяйством. Директор заповедника вновь садится у окна с видом на сороть. На столе - очередная рукопись, письма, книги. И может быть, в этот час незримо и привычно входит сам Александр Сергеевич. Сбросив шубу, протягивает к пылающей пылающей печурке озябшие руки. И у них идет беседа, начавшаяся еще тогда, когда хранителю Пушкиногорья было чуть больше сорока. И.Андроников, хорошо знавший Семена Степановича, подметил, что он живет в каком - то удивительном, душевном состоянии пушкинского времени. Для него наш великий поэт - современник. Кажется, он знает о нем все, точно прожил с ним рядом целую жизнь. Он дышит воздухом, которым дышал Пушкин, слышит птиц, певших ему, видит ту же сороть, те же неоглядные дали, пьет воду из того же колодца, живет и работает бок о бок с потомками тех, кто жил рядом с Пушкиным, пел ему песни, рассказывал сказки, поверял свои беды и радости. Всё это дало хранителю музея счастливую возможность представить с наибольшей полнотой и достоверностью михайловский период, сыгравший огромную роль в творчестве Пушкина, период, когда он из первоначального стихотворца своего времени вырос в величайшего национального поэта.