Русские классики были антисемитами? Или они ими и являлись?

Многих русских писателей XIX века сегодня можно было бы обвинить в разжигании национальной розни. По современным меркам Пуш­кин, Лермонтов, Тургенев, Гоголь и даже великий гуманист Досто­ев­ский считались бы настоящими ксенофобами.

Многие произведения, которые проходят в школе и читают в детском саду, явно содержат признаки межнациональной розни. Вот, например, известные всем строки, описывающие, как добры молодцы едут погулять, а заодно убить пару-тройку врагов «по национальному признаку»: татарам головы порубить, черкесов потравить в лесу, на сарацинов поохотиться. Это у Пушкина в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях»:
Братья дружною толпою
Выезжают погулять,
Серых уток пострелять,
Руку правую потешить,
Сорочина в поле спешить,
Иль башку с широких плеч
У татарина отсечь,
Или вытравить из леса
Пятигорского черкеса.
Пушкин вообще был резок на язык. В его произведениях можно встретить нелестные эпитеты в адрес разных национальностей. «Пре­зрен­ный жид» и «презренный еврей» («Скупой рыцарь», «Черная шаль»). В «Исто­рии Пугачевского бунта» поэт называет «татар, башкирцев, калмыков… и бродяг всякого рода» попросту «сволочью».

Вообще в детских произведениях многие классики отличались особой откровенностью в создании образов. У Льва Толстого в рассказе «Кавказский пленник», написанном специально для школьной «Азбуки», татары описываются как «вонючие».
«Хотел он подняться, а уж на нем два татарина вонючие сидят», — рассказывает Толстой детям. Через несколько абзацев — снова: «Сидит Жилин за татарином, покачивается, тычется лицом в вонючую татарскую спину».

Лермонтов в «Казачьей колыбельной» рисует нетолерантную по отношению к чеченцам картину, как «злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал». В поэме «Демон» нелицеприятно пишет про грузин: «бежали робкие грузины!».

Отношение к евреям — больная тема для русских классиков. Пушкин, Гоголь, Досто­ев­ский представали в своих произведениях отъявленными антисемитами.

Великий гуманист Достоевский был редкостным ксенофобом. В хрестоматийном «Преступлении и наказании» он, описывая караульного еврейской национальности, рисует его шепелявящим идиотом, попутно в его лице унижая все «еврейское племя»: «У запертых ворот дома стоит небольшой человечек… На лице его виднелась та вековечная брюзгливая скорбь, которая так кисло отпечаталась на всех без исключения лицах еврейского племени».
Пренебрежительно отзывался он и о поляках, уничижительно именуя их «полячишками». Вот, например, в том же «Преступлении и наказании»: «Закупками распорядилась сама Катерина Ива­нов­на, с помощью одного жильца, какого-то жалкого полячка».

Другой великий писатель — Гоголь — мог бы потягаться с Достоевским за звание главного националиста в русской классике. Особенно бурно этот творческий национализм проявился у него в повести «Тарас Бульба».
Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек... Много избил он всякой шляхты... “Ничего не жалейте! ” — повторял только Тарас. Не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они: зажигал их Тарас вместе с алтарями… Не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя», — так описывает Гоголь подвиги казаков.
Там же — выражения, явно разжигающие межнациональную рознь: «турецкие собаки», «рассобачий жид», «хвастливые ляхи», «поганый татарин» и много других, им подобных.

У Михаила Булгакова есть замечательное произведение — роман «Белая гвардия».
«— Я б вашего гетмана, — кричал старший Турбин, — за устройство этой миленькой Украины повесил бы первым! Гетман… Сволочь он, — с ненавистью продолжал Турбин, — ведь он же сам не говорит на этом проклятом языке!

Я те скажу маленькую, но парадоксальную вешьчь:
Самые ярые антисемиты... сионисты.
Ибо места под солнцем на всех сынов Сиона, не хватает.